Рожденная в огне. Нора Робертс

скрипач, помнишь? Он как ни в чем не бывало наигрывал на своей скрипочке, словно ничего не произошло и все сейчас начнут танцевать.

      – Они и начали! После того как тот симпатичный парень из Килларни поймал мула и притащил обратно.

      – Па сразу предложил ему купить мула!

      – Но парень отказался!

      – Но па его почти уговорил! Да, там было весело, Бри!

      – Можно немало смешного вспомнить про те времена. К сожалению, веселыми воспоминаниями не проживешь.

      – И без них тоже нельзя, – возразила Мегги. – Иногда мне кажется, что сейчас наша семья мертвее, чем отец.

      – Она больна, – коротко возразила Брианна.

      – Сколько я знаю, она больна уже больше двух десятков лет. И будет продолжать болеть, пока ты нянчишься с нею.

      Это была чистая правда, но знать правду не всегда, увы, означает изменить что-то. В данном случае этим «что-то» было сердце Брианны.

      – Она наша мать.

      – О да, это так. – Мегги допила пиво и отставила банку. Горьковатый привкус пены на губах смешался с горечью в душе. – За последнее время, – сказала она после короткого молчания, – я продала еще несколько работ. К концу месяца у меня будут для тебя деньги.

      – Я благодарна тебе. И она тоже.

      – Она меня мало волнует! – Мегги пристально посмотрела на сестру, в глазах у нее, кроме возмущения и гнева, была боль. – Я делаю это не ради нее. Когда накопишь достаточно, наймешь сиделку, и пускай она измывается над ней.

      – Ей вовсе не нужна…

      – Это мое условие, Бри. Называй эту женщину не сиделкой, а как хочешь. Я не могу видеть… не хочу, чтобы ты до конца жизни плясала под ее дудку. Служанка и другое жилье в этой же деревне или поблизости – вот что ей нужно.

      – Если она согласится.

      – Ей придется согласиться. – Мегги упрямо дернула головой. – Прошлой ночью она опять не давала тебе спать? Признайся!

      – Она была неспокойна. – Брианна повернулась к плите. – Один из ее приступов головной боли.

      – О, я знаю их.

      Мегги хорошо помнила эти приступы, начинавшиеся только в определенное время и по определенному поводу. Они были лучшим и самым действенным ее аргументом во всех семейных спорах или если она что-то не одобряла, что-то делалось не так.

      – Я тоже ее знаю, Мегги, – глухо проговорила сестра. – Но от этого она не перестает быть моей матерью.

      «О святая Брианна!» – снова воскликнула про себя Мегги. С отчаянием, но и с долей восхищения. Сестра моложе ее, но, сколько она помнит, в доме вся ответственность всегда ложилась на нее. На Брианну.

      – Ты уже не можешь измениться, Бри! Не можешь стать другой. – Она яростно сжала ее в объятиях. – Па постоянно говорил, что ты будешь добрым ангелом, а я злым. Хоть в чем-то он оказался прав. – Она на мгновение прикрыла глаза. – Бри, передай, пожалуйста, мистеру Суини, чтобы он приехал ко мне завтра утром. Я поговорю с ним.

      – Ты позволишь ему опекать тебя?

      Мегги дернула головой.

      – Я поговорю с