Украденная невеста. Бренда Джойс

на первое время, в этой сумке. – Макбейн ногой подвинул к нему набитую сумку. – Немного денег, одежда. Американское судно «Герой», рейс до Хэмптона, Вирджиния, отплывает послезавтра с первым приливом.

      Скоро он будет на свободе. Через несколько дней переплывет океан подальше отсюда, от Британии, от Ирландии, от земли, где родился и где провел детство и юность. Он знал, что надо поблагодарить Макбейна, но сердце защемило тоской. Он не понимал, почему новость не принесла ожидаемой радости. Ведь через несколько дней он не будет преследуемым зверем. Может смотреть, как встает солнце, не прикрывая глаза ладонью, и никогда больше не станет прятаться в тени. Не будет каменного мешка и решеток.

      Ему больше не придется спать на голом камне с крысами, есть пойло с картофельными очистками и хлеб, кишащий личинками. Он уедет в Америку и там обретет покой, независимость, а может быть, счастье. Там его не отыщут.

      Но эта мысль не приносила ни облегчения, ни радости.

      Тонко звенит хрусталь, пахнет духами, и глаза, янтарные, смеющиеся и блестящие, встречаются с его глазами.

      Он почувствовал дурноту, как во время приступа морской болезни. Память предает его. Он, наверное, сошел с ума. Он не хотел возвращаться в прошлое, подавлял воспоминания, паника охватила его.

      – Вам нужна хорошая бритва. – Голос Макбейна прервал его лихорадочные мысли, и он был рад вернуться в реальность. – Я видел ваш портрет, развешанный всюду, вы очень похожи на человека, который разыскивается. Надо избавиться от бороды.

      Он пытался сделать это той бритвой, которую дал Конелли, но она была слишком тупой. Макбейн прав, ему нужна настоящая бритва, кисть и мыльная пена. И опять всплыли воспоминания.

      Серые глаза смотрят на него из зеркала. Красивый темноволосый мужчина в нем, он занят утренним бритьем. В комнате на окнах раздвинуты бархатные портьеры, за окном голубое небо, ярко-зеленые лужайки. Вдали руины башни и море.

      – Шон! Ты собираешься ехать к Скале?

      – Что с вами? – спросил Макбейн.

      Почему он спрашивает? Нельзя думать о далеком прошлом. Он женился на Пег Бойл, надеясь впоследствии полюбить ее, и решил стать отцом ее маленькому ребенку и тому, что еще не родился. И единственная женщина, которую он должен был помнить, была она. Он не мог забыть, как держал ее на руках, истекающую кровью, зверски избитую.

      – Послушайте, Коллинз. Я понимаю, что вы прошли через ад. Но мы сражаемся на одной стороне. Я такой же ирландец, как и вы. Ходят слухи, что вы благородного происхождения, это нас роднит с вами. Вы плохо выглядите. Могу я как-то помочь?

      Он с трудом выговорил:

      – Почему… вы делаете это? – Он должен знать, почему джентльмен рискует из-за него жизнью.

      Макбейн удивился:

      – Но я уже говорил. Мы земляки, и я тоже патриот. Вы сражаетесь за свободу, я тоже, правда, по-другому, с помощью пера, и иногда помогаю таким, как вы.

      Шон хотел улыбнуться, но получился оскал, и Макбейн содрогнулся:

      – Вам нужно что-нибудь?

      Нет. Он покачал головой. Все, что ему надо, – поскорей покинуть