Там, где живет надежда. Нора Робертс

любовно начищенный стол из вишневого дерева. Он путешествовал с ней из Коннектикута – один из немногих предметов мебели, которые она привезла на юг. На столе красовалась книга предварительной записи в кожаном переплете с золотыми инициалами «К. Ф.» на обложке – прощальный подарок озадаченных родителей.

      Ее отец вырос на острове, но довольно рано сбежал отсюда и считал себя счастливчиком.

      Родители с восторгом восприняли ее решение последовать примеру отца и стать врачом. Они считали, что если Керби пойдет по отцовскому пути и дальше – займется кардиохирургией, обзаведется большой практикой, – то будет жить красивой и безбедной жизнью.

      А вместо этого она выбрала профессию семейного врача, старый бабушкин коттедж, простоту существования на острове.

      И не могла бы быть счастливее.

      Рядом с книгой предварительной записи стояла шикарная радиотелефонная система с двусторонней оперативной связью – на тот невероятный случай, если ей вдруг понадобится помощь, – и стаканчик с остро отточенными карандашами.

      Первые несколько недель своей практики Керби в основном точила карандаши и часами постукивала ими по журналу в тщетном ожидании посетителей. Но она держалась и постепенно начала использовать свои карандаши для записи пациентов. Младенец с крупом, старушка с артритом, ребенок с высокой температурой. Поначалу только очень маленькие или очень старые доверяли ей. Но затем стали приходить и другие: кому-то нужно было наложить швы, кого-то избавить от разных болей или расстройства желудка. Теперь ее называли «доктор Керби», и маленькая домашняя клиника стала себя окупать.

      Керби просмотрела список пациентов. Ежегодный гинекологический осмотр, долечивание вяло текущего синусита, очередной отит у мальчика Мэтьюсов и прививка ребенку Симмонсов. Что ж, ее приемная не будет переполнена, но по крайней мере не придется скучать. И кто знает, подумала она, посмеиваясь, может, парочка непредвиденных случаев оживит день.

      Поскольку на десять часов была назначена Джинни Пендлтон, Керби решила, что у нее есть еще минут десять. Джинни неизменно всюду опаздывала. Вытащив медицинскую карту Джинни, Керби прошла в кухню, вылила из кофейника остатки сваренного утром кофе и с кружкой в руках отправилась в смотровую.

      Комната, в которой она когда-то спала, теперь сияла чистотой и свежестью. Керби развесила на белых стенах репродукции с полевыми цветами. Она полагала, что плакаты с изображениями нервной системы и ушных каналов, которыми врачи обычно украшают стены, нервируют пациентов.

      Сунув карту в висевший на двери ящичек, Керби достала ситцевую рубашку с разрезом на спине – она считала бумажные рубашки унизительными – и положила ее в изножье стола для обследований. Затем она включила стереомагнитофон и замурлыкала под тихую сонату Моцарта, расслаблявшую, как оказалось, даже тех, кто сторонился классической музыки.

      Когда раздался негромкий перезвон колокольчика на входной двери, она уже приготовила все к обследованию и допила кофе.

      – Извини,