Дульсинея Тобосская. Александр Володин

госпожа, что именно к этому времени мой господин нацелился на королевский трон – я имею в виду принцессу, которую он собирался спасти и жениться на ней.

      – На ком это он там жениться собирался? – вскинулась Альдонса.

      – В том-то и дело, что не собирался он жениться, у него и в мыслях этого не было! Но я-то, грешным делом, рассчитывал, что коль скоро это сбудется, то он и меня женит. Потому что я к этому времени уже овдовею – и сосватает мне какую-нибудь знатную даму. Вот какие чудовищные мысли бороздили мою голову! И потому я ему наврал, что видел вас. И будто вы просеивали зерно. И потому я не передал вам его любовное письмо. И все это я говорю, чтобы вы поняли, какой я негодяй и чего я стою.

      – Так что он там – женился, нет?

      – Как же он мог жениться, если владычицей его души была Дульсинея! Когда же я из-за своей гнусности не стал разыскивать Дульсинею и вернулся ни с чем – господин принялся меня расспрашивать: «Вот вручил ты письмо. Чем была в это время занята царица красоты? Вернее всего, низала жемчуг?» – «Никак нет, – сказал я, – она просеивала зерно у себя во дворе».

      – Почему же ты так сказал?

      – Я иной раз потешался над своим господином. А зачем – не знаю… Тогда он спрашивает: «Что же она сказала, когда прочитала мое письмо?» – «Она, мол, сказала, что страх как хочет с вами повидаться».

      – Ну, братец, вы такие петли мечете, что вас трудно понять. Если она ничего этого не говорила, зачем же вы это говорите? – возмутился отец.

      – Я говорю не то, что было, а только то, что я говорил.

      – А раз говорил, так и говори до конца: когда ты сказал, что я зову его прийти, – что он тебе на это сказал? – спросила Альдонса.

      – Вот она и созналась! Все слышали? Значит, ты все-таки звала его прийти? – торжествовал жених.

      – Да ведь сказано тебе, что он наврал? – вступился отец.

      – Что он наврал?

      – Все наврал!

      – Так, может быть, и то наврал, что все наврал?

      – Почему же, Санчо, твой Дон Кихот и на этот раз не пришел ко мне, когда я сама его позвала? – спросила Альдонса.

      – Да потому, что по законам рыцарства он сначала должен был выполнить свое обещание и спасти принцессу от великанов! А потом уж думать об удовольствиях! Разве не так?

      – Не знаю ваших дел. А кто она была, эта принцесса, о которой вы все время тут толкуете?

      – Эта сеньора, которая выдавала себя за принцессу, оказалась такая же принцесса, как моя супруга Тереса.

      – Любопытно было бы услышать, с какими дамами еще был знаком ваш господин.

      – Еще в него была влюблена девица Альтидисора.

      – Тоже принцесса?

      – Это была горничная, но ей едва стукнуло пятнадцать лет. Самая здоровая девушка во всем замке. Но при виде Дон Кихота ей сразу становилось дурно, и подругам приходилось расшнуровывать ей корсет.

      – Мы корсетов не носим, у нас и так все в порядке. Так что же там с ней стряслось?

      – Она пела ему под лютню и молила Бога, чтобы Дульсинея так и не вышла из-под волшебных чар и чтоб он не насладился и не взошел с нею на брачное ложе.

      – Дура стоеросовая. Дворцовая подметалка.

      – Теперь