Память о смерти. Нора Робертс

хриплым, когда он протянул ее брюки вниз по ногам.

      Его руки, подумала Ева, снова вскидываясь всем телом, его руки так же искусны, как и его рот. Стянутые узлом мышцы сжались еще туже, а потом расслабились в стремительном высвобождении.

      Ее пальцы запутались в его волосах, захватили полными горстями этот черный шелк и потянули его вниз, туда, где уже вновь распустился цветок желания. Он уже созрел настолько, что одного движения языка Рорка хватило, чтобы послать ее в полет.

      И он был с ней, он вместе с ней прошел через все вздохи, возгласы и содрогания.

      Теперь уже она дрожала, ее тело источало жар. Она была влажной, безумной, разнузданной и вся целиком принадлежала ему. Нависая над ней, он заглянул ей в лицо, а она опять схватила его за волосы.

      – Мощно, – сказала она ему. – Мощно и быстро. Заставь меня кричать. – И она притянула его рот к своим губам в тот самый миг, как он вошел в нее.

      Он бросился на нее, как разъяренный зверь, и она устремилась ему навстречу. Они вместе пустились в бешеную скачку, ее бедра яростно вскидывались, требуя все больше и больше, а его губы заглушали рвущийся у нее из груди крик.

      Беспощадно подстегивая друг друга, они вместе достигли вершины и сорвались с нее.

      Ева уже почти отдышалась и даже решила, что рано или поздно… ну, когда-нибудь… вновь обретет способность двигать ногами.

      – Только не забывай: это была моя вина.

      Рорк лениво шевельнулся.

      – А?

      – Это была моя вина, вот почему ты только что слетел со скалы.

      – О да, это исключительно твоя вина. – Он скатился с нее, лег на спину и перевел дух. – Сука.

      Ева фыркнула и засмеялась, а потом сплела пальцы с его пальцами.

      – Ботинки еще на мне?

      – Да. Весьма занимательное и волнующее зрелище, с учетом того, что брюки все еще в них заправлены, но при этом вывернуты наизнанку. Я спешил, мне было не до них.

      Ева приподнялась на локтях и оглядела себя.

      – Ха. Пожалуй, я их совсем сниму. Может, пойду поплаваю.

      – По-моему кто-то собирался потереть мне спинку.

      Ева взглянула на него.

      – Как странно! Я больше не чувствую себя виноватой.

      Рорк прищурился.

      – А как же быть со мной? Мои чувства глубоко травмированы.

      Ева усмехнулась в ответ, приняла сидячее положение, опираясь на руку, и принялась стягивать с себя ботинки. Когда Рорк тоже сел, она повернулась, и они оказались лицом друг к другу, совершенно обнаженные.

      – Я потру тебе спинку, но это будет записано мне в кредит с зачетом на следующий раз, когда я выставлю себя полной идиоткой.

      Рорк похлопал ее по колену.

      – Идет, – сказал он, поднялся на ноги и предложил ей свою руку.

      В маленьком гостиничном номере на Десятой авеню Труди Ломбард внимательно изучала себя в зеркале. Думает, он ее испугал. Ну, может, и было немного, но это еще не значит, что она сбежит, поджав хвост, как побитая собака.

      Она заслужила компенсацию за то, что чуть ли не полгода терпела у себя