Память о смерти. Нора Робертс

ведь знаешь, где она. Ты всегда такие вещи знаешь. Я все равно уже чувствую себя дурой. Не заставляй меня сверх того чувствовать себя еще и ни на что не годной дурой.

      – На то время, когда я уходил с работы, она еще не выписалась из гостиницы, равно как и ее сын, и его жена.

      – Ну ладно, тогда завтра… Нет, завтра же эта штука. Я не забываю об этой штуке, и я сделаю все… ну, в общем, все, что полагается.

      А все, что полагалось сделать для подготовки к большому приему гостей, будет ей наказанием за глупость и стервозность.

      – Кто-нибудь, надеюсь, объяснит мне, что я должна делать. – Ева обхватила его лицо руками и торопливо зашептала: – Только пусть это будет не Соммерсет.

      – Тебе ничего не придется делать, а «эта штука» называется приемом гостей.

      – Как это «ничего не придется делать»? Очень много надо делать. Надо что-то координировать, одобрять или отвергать какие-то варианты. Надо базарить с поставщиком провизии и прочее в том же роде.

      – Я никогда не базарю, даже с поставщиком провизии, но если тебе от этого станет лучше, можешь проследить за украшением бального зала.

      – Мне понадобится список?

      – И не один. Это поможет тебе избавиться от чувства вины?

      – Ну, это хоть кое-что для начала. В воскресенье, если Ломбард еще не уедет, я нанесу ей визит.

      – Зачем? – Теперь Рорк сжал ее в объятиях. – Зачем проходить через это, зачем давать ей возможность снова тебя ужалить?

      – Я должна наглядно ей продемонстрировать, что нет у нее такой возможности. Я должна все ей высказать лицом к лицу. Речь идет… – и учти, мне и без того стыдно, а если ты это повторишь, мне придется сделать тебе больно, – речь идет о самоуважении. Терпеть не могу чувствовать себя беспомощной трусихой, а в этом деле я спрятала голову в песок.

      – Это называется «вести себя как страус».

      – Как скажешь. Я не хочу быть страусом. Завтра мы сделаем, что запланировали, – она не стоит того, чтобы вносить ее в наш список, – а в воскресенье, если она еще будет здесь, я с ней разберусь.

      – Мы с ней разберемся.

      Ева помедлила, но затем кивнула.

      – Ладно, договорились. Мы с ней разберемся. – Она прижалась щекой к его щеке. – Ты весь потный.

      – Я конструктивно использовал свою злость в отличие от некоторых, предпочитающих пинать свой письменный стол.

      – Заткнись, а не то я решу, что не настолько я виновата, чтобы потереть тебе спинку в душе.

      – Мои губы на замке, – прошептал Рорк и прижался губами к ее шее.

      – Потом. – Ева сдернула с него футболку. – Сперва я трахну тебя так, что мозги из ушей потекут.

      – Кто я такой, чтобы указывать тебе, как искупать свое чувство вины? Оно настолько велико?

      Ева впилась зубами в его нераненое плечо.

      – А вот сейчас узнаешь.

      С этими словами она столкнула его со скамьи на кожаный мат и сама упала вместе с ним.

      – Ого! – вскричал Рорк. – Я вижу, чувство вины демонстрирует не самую мягкую сторону твоей натуры.

      – Я тебе скажу, что