Три поросенка и Волк. Светлана Медофф

в семье благополучно.

      Пусть разные, как день и ночь, но так же неразлучны.

      Все говорят, что мир жесток, ты никого не слушай.

      Мир будет добрым, если ты всегда кому-то нужен.

      Когда герой спасает мир, он думает о близких,

      С которыми он делит кров, горбушку и сосиску.

      Давным-давно, лет семь назад, а может быть, и восемь

      В обычном сказочном лесу среди дубов и сосен

      Три поросенка родились у мамы кабанихи:

      Один – крикун, другой – шалун, ну а последний тихий.

      Ниф-Ниф всегда был впереди, хвастун и задавака,

      Нуф-Нуф – задира и драчун и никогда не плакал.

      Наф-Наф – тот вечно отставал: то в небо заглядится,

      То как трудяги муравьи плетутся вереницей.

      «А ну-ка стройся! Раз, два, три», – их мама проверяла. —

      Гуськом идите, впереди дремучая дубрава.

      Там бродит страшный серый Волк с огромными зубами,

      И он, злодей, всегда не прочь полакомиться вами.

      Да-да, он любит поросят, меня-то он боится,

      Я в ход пущу свои клыки и острые копытца».

      «А почему, – спросил Наф-Наф, как самый любопытный, —

      Он любит нас, а не зерно или личинок сытных?»

      Вздохнула мама: «Так волкам назначено природой,

      Запомни: хищники они, а вовсе не уроды.

      Таков закон: кто-то бежит, а кто-то догоняет.

      Не спрятался, не убежал – значит, тебя поймают.

      А если нет, когда умрешь, тебя съедят личинки.

      Мы с вами тоже неспроста спускаемся в ложбинку:

      Чтоб пообедать! Я как раз нам червячков нарыла.

      Кто сосчитает, сколько здесь: по три червя на рыло?»

      Ниф-Ниф спросил: «Зачем в лесу таблица умножения,

      К чему учиться, если жизнь – то прятки, то сражения?

      Маскироваться хорошо уметь – вот это важно!»

      «Я лично Волка не боюсь, – вскричал Нуф-Нуф отважный, —

      Ты маскируйся под камыш, не зря спина в полоску,

      Лежи тихонько. Мама, жаль, ты выбросила соску».

      Ниф-Ниф ему: «Я старше всех! В последнюю неделю

      Полоски только у меня заметно побурели!»

      «Не ссорьтесь, – мама говорит, – еще начнёте драться!

      Где ж червяки?». Наф-Наф в ответ: «Их было там двенадцать».

      И облизнулся. «Ха-ха-ха, вот молодец, учитесь, —

      Смеётся мама. – Вы ему в подметки не годитесь!»

      Ниф-Ниф, Наф-Наф возмущены: «Все слопал тихой сапой!

      Ты нас не любишь, вот уйдем и будем жить мы с папой».

      Сопят, надулись и молчат, но если б они знали,

      Что через несколько часов останутся без мамы.

      Насторожилась вдруг она. «Я слышу запах дыма,

      Охотники идут сюда и две собаки с ними.

      Держитесь вместе, если что, – сказала кабаниха. —

      Я за собой их уведу, а вы сидите тихо».

      Поцеловала всех троих, захрюкала и мощно

      Рванула через лес, хрустя валежником нарочно.

      Они лежали в камышах, зарывшись пятачками,

      И к ночи поняли, что всё, не возвратится мама.

      Сначала плакали они: как мы без мамы будем?

      Здесь рыщет страшный серый Волк, и ходят злые люди.

      Кто нам нароет червячков, кто сказку нам расскажет?

      Мы рады жёлуди считать, решать примеры даже.

      Поищем папу своего, решили поросята.

      А что поесть? Вот корешки, вот вкусные опята.

      Подруга белка диких груш им с ветки натрусила.

      «Нос пятачком, а хвост крючком! Когда мы вместе, сила!», —

      Кричат, толкаясь и визжа, кто схватит грушу первым…

      Наелись, будто не в себя, конечно же, от нервов.

      Когда же папу, наконец, нашли и всё сказали,

      Он хмыкнул: «Да, я ваш отец, но вместе жить – едва ли.

      Не собираюсь вас кормить, сдувать с ушей пылинки,

      Вы не молочные уже, здоровые подсвинки.

      Здесь каждый за себя в лесу, удачи вам, ребята».

      И ускакал. Совсем одни остались поросята.

      Ниф-Ниф поник: «Боюсь, он прав, нам разбежаться надо».

      Нуф-Нуф в ответ: «Согласен я, ну что мы ходим стадом?

      Мы кабаны, у нас клыки побольше, чем у волка!»

      «Пока не выросли они, от них нам мало толка.

      Мне лично страшно все равно, –