Три ангела. Мила Чеховская

мне каждый день не набегаться к вам, а если жить у вас, то очень тесно, даже кроватку поставить некуда, а тут сосед снизу ко мне подходит и предлагает вариант обмена, да такой, что может решить нашу проблему жилищную. Он с женой и двумя детьми прописан и живет у тещи, правда, теща с младшей дочерью проживает и их своим присутствием не обременяет, но дети уже взрослые. Он выхлопотал себе четырехкомнатную квартиру в хорошем районе на втором этаже, но сын туда переезжать не хочет. Он вообще желает жить отдельно от родителей, да еще на этой площадке живет его заместитель. С ним он сам не хочет жить. Им очень нравится моя квартира, туда бы он сына заселил, дочь в твою, при условии, что она ей понравится, сами в тещиной, а мы – в его – новую. Он начальник, у него связи, благодаря чему обмен возможен. Сама понимаешь, как все сложно у нас. Ну, чего молчишь? Я понимаю, с пожилым человеком, даже с женщиной, жить в тягость, но глядишь, и я на что сгожусь. А?

      Алька стояла спиной к бабуле, мыла посуду, а слезы душили ее. Она бросилась к бабушке, сказать ничего не могла, плечи мелко тряслись. Никто не мог сказать, сколько они вот так, обнявшись, проплакали, но когда обе замерзли, Алька опять разогрела чайник, и за чаем, окончательно успокоившись, продолжили начатый разговор.

      – Бабуля, конечно, это очень хороший вариант, но ты так любишь свою квартирку, сейчас такие уже не строят. Ты будешь скучать по ней, а мне будет стыдно, что позволила тебе это сделать.

      – Что ты, внученька, я молю Бога, чтобы их дочери понравилась твоя квартира. Мне боязно только за мальчиков, как к этому отнесутся, ведь придется менять школу, да и твоя работа? Мне кажется она тебе очень по душе.

      – Было бы здорово переехать отсюда, я об этом мечтаю четвертый год, а школу поменять сам Бог велел. Как ни крути, а дети народ жестокий: Славик не прижился ни во дворе, ни в школе. Хорошо, что с нами Миша сейчас.

      Легли под утро, а уже в семь утра будильник оповестил, что мальчикам пора в школу. Накормив их нехитрым завтраком, уже в дверях обратила внимание, что оба выросли из штанишек. Пора их одевать, тем более что зима наступает. И еще Алька подумала, что ее мальчишки должны на порядок одеваться да и учиться лучше остальных, так как они, особенно сейчас, у всех на слуху, и что простительно другим, им непозволительно. Это еще одна причина переезда.

      Алька никогда не была в церкви, не знала, кроме «Отче Наш», ни одной молитвы, да и ту бабуля заставила выучить со словами, что когда-нибудь пригодится, вспомнишь ее, да не из-под палки, а душой к ней потянешься. Алька подошла к окну, закрыла глаза и, подняв к небу голову, начала читать молитву, но даже через закрытые глаза слезы ручьем текли по щекам. Она, словно в забытьи, все читала и читала, а когда очнулась, вся ночнушка на груди была мокрой. В окно пробивались первые лучики света. Еще не вступила в свои права зима, но глубокая осень отступает. Вот и в Алькиной жизни наступил переломный период. Она это твердо знала. Мамочка, спасибо тебе. Я знаю, ты всегда рядом с нами, а значит, у нас все будет нормально. Она обернулась,