Самая прекрасная роза. Кэролайн Андерсон

свекровь последуют за ней. Включив чайник, она уселась.

      Они сидели лицом к ней за столом, за которым в детстве сидел Джеймс. За этим столом когда-то частенько располагались они все.

      – Произошла ошибка, – тихо сказала Эмелия. Ее сердце бешено стучало, пока она готовилась выбить почву у них из-под ног. – В лаборатории клиники. Они оплодотворили яйцеклетку спермой другого мужчины.

      Джулия Иствуд закрыла руками рот.

      – Значит, ребенка вынашивает другая женщина? – спросила она в изумлении, когда смогла говорить.

      – Нет, – произнесла Эмелия. – Это мой ребенок. Хотя Джеймс не приходится ему отцом. Отец ребенка – другой мужчина.

      – Так где его ребенок? – истеричным тоном спросила свекровь. – От него забеременела другая женщина? Она должна будет его отдать. Брайан, ей придется, мы не можем взять этого…

      – Джулия, ребенка нет, – сказала Эмелия, стараясь говорить решительно. – Эмбрионы умерли до имплантации.

      Она подождала, пока до них дойдет смысл ее слов. Глаза Брайана наполнились слезами, он закрыл их. Лицо Джулии перекосилось, когда она поняла, что произошло. Она закричала – так же, как в тот миг, когда Джеймс испустил последний вздох. Как будто она снова потеряла сына.

      Эмелия сжала руку женщины:

      – Джулия, мне так жаль.

      Но та никак не отреагировала на прикосновение Эмелии, а только повернулась к Брайану, упала в его объятия и разрыдалась. Эмелии ничего не оставалось, как оставить их наедине с горем и пойти собираться.

      Она не взяла с собой ни одной детской вещи. Как сказал Сэм, ни одна из них не принадлежала ее ребенку. Поставив чемодан в автомобиль, она вернулась в спальню, переложила оставшиеся вещи в гардероб – туда, где лежали вещи Джеймса, и, в последний раз прикоснувшись к часам, обручальному кольцу и дневнику мужа, пошла в кухню.

      Открыв холодильник, Эмелия беспомощно уставилась на бутылку с молоком и открытую упаковку салата. Она быстро приготовила себе сэндвич и попила молока, ибо так и не притронулась к чаю, затем отнесла сэндвич в автомобиль, чтобы перекусить позже, и вернулась в дом, желая попрощаться.

      Они сидели на кухне, где она их и оставила, будто прошло всего пять минут, а не два-три часа. Подходя к кухне, она услышала разговор на повышенных тонах и замерла на месте.

      Джулия что-то сказала, но Эмелия не расслышала ее слов. Затем Брайан достаточно отчетливо произнес:

      – Если бы у меня было малейшее представление о том, какие страдания это повлечет за собой, я никогда не позволил бы тебе уговорить его подписать то соглашение.

      – Я не выдержу, если потеряю его, Брайан! Ты должен понять…

      – Но ты его потеряла, Джулия. Ты уже его потеряла. Он едва понимал, что за документ подписывает…

      – Он понимал!

      – Нет! Он не соображал, что делает. А ее слова о том, что она ужасно хочет родить от него ребенка, были ложью.

      – Но ты позволил этому произойти! Ты никогда и словом не обмолвился…

      – Потому что тоже этого хотел, но был не прав, Джулия. Мы ошибались.