Версаль под хохлому. Дарья Донцова

– это уже слишком…

      Света вытащила из коробки канцелярскую скрепку и начала разгибать ее.

      – Поймите меня правильно, я не страдала, просто приняла ситуацию такой, какова она есть. Если честно, я не понимаю, почему всегда оказываюсь в одиночестве. Да, я не люблю шум, громкую музыку и безудержное веселье, предпочитаю тихую беседу, хорошую книгу или умное кино. Таких, как я, много, но у всех есть свои стаи. Я же стою особняком. При одном из московских кинотеатров открыт клуб, там регулярно собираются фанаты Антониони, Феллини, Вуди Аллена. Вроде это моя среда, но нет, и там меня игнорируют. За свою не принимают и библиофилы, в социальных сетях на мою страничку не заглядывают… Наверное, что-то во мне не так. Поэтому я и обрадовалась, когда у мамы появился Леонид – он был таким же, как я, жил особняком.

      …Леонид Петрович Маркелов коренным образом отличался от всех прежних кавалеров мамы. Настройщик не таскался по светским раутам, не посещал пафосные мероприятия, после работы сидел дома, играл на подаренном ему женой старинном рояле. Если Вероника отсутствовала, Света садилась в гостиной в кресло, вышивала на пяльцах и слушала звуки, которые отчим извлекал из инструмента. Они практически не разговаривали. Иногда композитор спрашивал:

      – Света, на что это похоже?

      – Дождь идет, – отвечала девушка. – Музыка, как капли, тук-тук по крыше.

      – Ты очень тонко чувствуешь основную тему, – говорил отчим.

      И в груди Светланы разливалось тепло, в такие минуты она ощущала себя нормальным и даже талантливым человеком. Но с матерью отношения не налаживались. Хотя новый брак сильно изменил Нику – она горячо полюбила второго мужа и старалась не совершать чего-то, что не одобрил бы Маркелов.

      «Леонид маму как заколдовал», – думала иногда Света.

      Как-то девушка поднялась в пентхаус, вошла тихонько и увидела такую сцену: Леонид играет какое-то свое произведение, а ее мать… плачет. Светлана остолбенела от изумления. Никогда раньше Вероника не лила слезы. Да, она обожала музыку, даже хотела петь в опере, но не демонстрировала эмоций, посещая симфонические концерты. И даже с плохо скрытым презрением говорила о людях, которые сидят в консерватории с закрытыми глазами и покачиваются в такт мелодии.

      – Прикидываются, изображают фанатов, – смеялась обычно мать, – хотят казаться настоящими интеллигентами. Мне такие не по душе. Сплошная фальшь! На виду, на тумбочке у кровати держат покрытый пылью томик Достоевского, а в ящике десяток карманных изданий Смоляковой. Для поддержания имиджа ходят в Большой зал Консерватории, спят, скучают там, но пытаются изображать наслаждение от творчества Чайковского. Выползут на улицу, сядут в машину, а там из СD-плеера песня «Он ушел, а я рыдаю» звучит. Надо быть смелым, не пытаться произвести на людей выгодное впечатление, а жить так, как живется. Не нравится тебе Брамс? И не надо! Ты не стал хуже, если обожаешь эстрадное тру-ля-ля.

      Но, похоже, настройщик изменил менталитет жены, теперь Ника не скрывала своих эмоций. Она потихоньку превращалась