Месяц в деревне. Иван Тургенев

я не могу вообразить себе человека добрее вас. Право. (Ракитин хочет ее остановить.) Нет, не мешайте мне высказаться. Вы снисходительны, ласковы, постоянны. Вы не изменяетесь. Я вам многим обязана.

      Ракитин. Наталья Петровна, зачем вы мне это говорите именно теперь?

      Наталья Петровна. Не знаю; мне весело, я отдыхаю; не запрещайте мне болтать…

      Ракитин (жмет ей руку). Вы добры, как ангел.

      Наталья Петровна (смеясь). Сегодня поутру вы бы этого не сказали… Но послушайте, Michel, вы меня знаете, вы должны меня извинить. Наши отношения так чисты, так искренни… и всё-таки не совсем естественны. – Мы с вами имеем право не только Аркадию, но всем прямо в глаза глядеть… Да; но… (Задумывается.) Вот оттого-то мне иногда и тяжело бывает, и неловко, я злюсь, я готова, как дитя, выместить свою досаду на другом, особенно на вас… Вас это предпочтение не сердит?

      Ракитин (с живостью). Напротив…

      Наталья Петровна. Да, иногда весело помучить, кого любишь… кого любишь… Ведь я, как Татьяна, тоже могу сказать: «К чему лукавить?»{3}

      Ракитин. Наталья Петровна, вы…

      Наталья Петровна (перебивая его). Да… я вас люблю; но знаете ли что, Ракитин? Знаете ли, что мне иногда странным кажется: я вас люблю… и это чувство так ясно, так мирно… Оно меня не волнует… я им согрета, но… (С живостью.) Вы никогда не заставили меня плакать… а я бы, кажется, должна была… (Перерываясь.) Что это значит?

      Ракитин (несколько печально). Такой вопрос не требует ответа.

      Наталья Петровна (задумчиво). А ведь мы давно с вами знакомы.

      Ракитин. Четыре года. Да, мы старые друзья.

      Наталья Петровна. Друзья… Нет, вы мне более, чем друг…

      Ракитин. Наталья Петровна, не касайтесь до этого вопроса… Я боюсь за мое счастье, как бы оно не исчезло у вас под руками.

      Наталья Петровна. Нет… нет… нет. Всё дело в том, что вы слишком добры… Вы мне слишком потакаете… Вы меня избаловали… Вы слишком добры, слышите?

      Ракитин (с улыбкою). Слушаю-с.

      Наталья Петровна (глядя на него). Я не знаю, как вы… Я не желаю другого счастья… Многие могут мне позавидовать. (Протягивает ему обе руки.)Не правда ли?

      Ракитин. Я в вашей власти… делайте из меня, что хотите… (В зале раздается голос Ислаева: «Так вы послали за ним?»).

      Наталья Петровна (быстро приподнимаясь). Он! Я не могу теперь его видеть… Прощайте! (Уходит в кабинет.)

      Ракитин (глядя ей вслед). Что это такое? Начало конца или просто конец? (Помолчав немного.) Или начало? (Входит Ислаев с озабоченным видом и снимает шляпу.)

      Ислаев. Здравствуй, Michel.

      Ракитин. Мы уже виделись сегодня.

      Ислаев. А! Извини… Я совершенно захлопотался. (Ходит по комнате.) – Странное дело! Русский мужик очень смышлен, очень понятлив, я уважаю русского мужика… а между тем иногда говоришь ему, говоришь, толкуешь, толкуешь… Ясно, кажется, а пользы никакой. У русского мужика нет этого… этого…

      Ракитин. Да ты всё еще над плотиной хлопочешь?

      Ислаев Этого… так сказать… этой

3

Ведь я, как Татьяна, тоже могу сказать: «К чему лукавить?» – Слова Татьяны в романе Пушкина «Евгений Онегин», глава восьмая, строфа XLVII.