Месяц в деревне. Иван Тургенев

Вы на меня не рассердитесь?

      Наталья Петровна. Ах, нет! Я бы хотела, да нет.

      Ракитин. Вы с некоторых пор, Наталья Петровна, находитесь в каком-то постоянно раздраженном состоянии, и это раздраженье в вас невольное, внутреннее: вы словно боретесь сами с собою, словно недоумеваете. Перед моей поездкой к Криницыным я этого не замечал; это в вас недавно. (Наталья Петровна чертит зонтиком перед собой.) Вы иногда так глубоко вздыхаете… вот как усталый, очень усталый человек вздыхает, которому никак не удается отдохнуть.

      Наталья Петровна. Что ж вы из этого заключаете, господин наблюдатель?

      Ракитин. Я? Ничего… Но меня это беспокоит.

      Наталья Петровна. Покорно благодарю за участие.

      Ракитин. И притом…

      Наталья Петровна (с некоторым нетерпением). Пожалуйста, переменимте разговор. (Молчание.)

      Ракитин. Вы никуда не намерены выехать сегодня?

      Наталья Петровна. Нет.

      Ракитин. Отчего же? Погода хорошая.

      Наталья Петровна. Лень. (Молчание.) Скажите мне… ведь вы знаете Большинцова?

      Ракитин. Нашего соседа, Афанасья Иваныча?

      Наталья Петровна. Да.

      Ракитин. Что за вопрос? Не далее как третьего дня мы с ним у вас играли в преферанс.

      Наталья Петровна. Что он за человек, желаю я знать.

      Ракитин. Большинцов?

      Наталья Петровна. Да, да, Болынинцов.

      Ракитин. Вот уж этого я, признаться, никак не ожидал!

      Наталья Петровна (с нетерпением). Чего вы не ожидали?

      Ракитин. Чтобы вы когда-нибудь стали спрашивать о Большинцове! Глупый, толстый, тяжелый человек – а впрочем, дурного ничего об нем сказать нельзя.

      Наталья Петровна. Он совсем не так глуп и не так тяжел, как вы думаете.

      Ракитин. Может быть. Я, признаюсь, не слишком внимательно изучал этого господина.

      Наталья Петровна (иронически). Вы за ним не наблюдали?

      Ракитин (принужденно улыбается). И с чего вам вздумалось…

      Наталья Петровна. Так! (Опять молчание.)

      Ракитин. Посмотрите, Наталья Петровна, как хорош этот темно-зеленый дуб на темно-синем небе. Он весь затоплен лучами солнца, и что за могучие краски… Сколько в нем несокрушимой жизни и силы, особенно когда вы его сравните с той молоденькой березой… Она словно вся готова исчезнуть в сиянии; ее мелкие листочки блестят каким-то жидким блеском, как будто тают, а между тем и она хороша…

      Наталья Петровна. Знаете ли что, Ракитин? Я уже давно это заметила… Вы очень тонко чувствуете так называемые красоты природы и очень изящно, очень умно говорите об них… так изящно, так умно, что, я воображаю, природа должна быть вам несказанно благодарна за ваши изысканно-счастливые выражения; вы волочитесь за ней, как раздушенный маркиз на красных каблучках за хорошенькой крестьянкой… Только вот в чем беда: мне иногда кажется, что она никак бы не могла понять, оценить ваших тонких замечаний, точно так же, как крестьянка не поняла бы придворных учтивостей маркиза; природа гораздо