Два звонка до войны. Сергей Викторович Пилипенко

кто она, действительно, эта его неожиданная спутница, и как дальше продолжать игру, не увлекаясь ею самой и вообще, не принимая за женщину.

      Да, такие инструкции, действительно, существуют и требуют строгого соблюдения, но, черт тогда побери, когда же тогда жить, если все время оставаться от самой жизни где-то в стороне.

      Если находиться с нею рядом и в то же время сторониться, лишь отдаляя все дальше и дальше, в конце концов, пока и не наступит сама смерть.

      Но долг призывал его к обратному. Он взывал его к совести. К его партийному началу, как говаривал когда-то сам товарищ Сталин.

      И он не мог расслабляться и покушаться на такие жизненные мелочи, так как понимал, сколько по-настоящему человеческих жизней поставлено на карту в его одном лице.

      И это, действительно, был всего лишь один в поле воин, только с той разницей, что никто не мог видеть его лицо.

      Проснувшись окончательно и вдоволь наразмышлявшись, Молчун тихо встал и, взяв приготовленное заранее полотенце, пошел умываться.

      К тому уже побуждал возросший во времени день, да и просто было нужно немного освежиться, чтобы привести в порядок свою голову и все летевшие вслед за ней мысли.

      Люся потянулась следом за ним, и совсем скоро они заняли те же позиции, что и вначале, за исключением разве что того, что игра в молчанку, как следует, надоела.

      – Скажите, товарищ, а как далеко вы едете? И вообще странно, что я до сих пор не знаю вашего имени. И вправду, молчун какой-то, – рассмеялась она, отчего в купе стало намного теплей и даже немного уютнее.

      – Я еду до Гамбурга, а вы непосредственно в Берлин? Кстати, действительно, забыл представиться. Меня зовут Евгений или Евгений Викторович Сладовский. Я курирую наше образование и иногда инспектирую там, где меньше всего наших людей.

      – В посольствах,– тут же догадалась Люся и тут же воскликнула, – ах, как это все интересно. А мне вот, не повезло. Хотела попасть на иностранный, но вот, загнали силой на медицинский.

      – И какую же науку вы сейчас исповедуете? – полюбопытствовал, улыбнувшись, Молчун.

      – Я физиотерапевт, – гордо и, можно сказать, с немного выпяченной вперед грудью сообщила ему девушка, которая теперь в этом купе показалась ему намного моложе, нежели там, на вокзале, где они встретились.

      – Это что-то новое, – продолжал улыбаться ее собеседник, незаметно для нее устанавливая какой-то прибор, чем-то напоминающий обычный карандаш небольшого размера.

      – Ой, что это у вас? – тыкнула пальцем девушка в то самое небольшое приспособление, способное записывать весь их разговор.

      – Обычный карандаш, – и чтобы не вызывать у нее подозрения, протянул прямо ей в руку, – можете попробовать что-нибудь написать.

      – Что же? – спросила девушка, на секунды задумавшись при этом.

      – А вот запишите мой адрес в Гамбурге. Может, когда-то там будете, зайдете в гости.

      – А вы живете один? – как-то несмело спросила она, даже немного потупив глаза в пол.

      – Да, и нечему