Орина дома и в Потусторонье. Вероника Кунгурцева

все перед солдатом, предварительно сдвинув в сторону Сашкины обеденные приборы.

      – Считаю собрание открытым, – начал председатель, но не успел договорить…

      Сквозь щель в полу дымом просочился – но тут же материализовался еще один пришелец: тощий, как штакетина, и, как штакетина же, серый, побитый непогодой. Оглядевшись, новичок прошел и сел с торца стола, напротив Ефрема Георгиевича.

      – А вы кто ж такой будете? – спросила Мими. – Назовитесь уж… А то как-то…

      Мужик, прикрывавший горстью нос со ртом – как будто у него была волчья пасть да заячья губа, – несколько раз надсадно вдохнул-выдохнул и, не глядя на председателя, резонирующим голосом – как вроде в горле у него был пристроен бурятский народный инструмент хур – протренькал:

      – Я тоже со стороны отца, только по другой линии… прадед я… Сорок дней всего как… Рак гортани. Ничего пока не знаю… Вот прислали сюда…

      – Ладно, – кивнул Ефрем Георгиевич и поднялся. – Думаю, все в сборе! Тогда, пожалуй, продолжим! Итак, на повестке ночи у нас один вопрос: о выделении дажбы новоназванной Ирине свет Андреевне. Слово предоставляется…

      – Я, я хочу сказать! – вызднулась с места Мими. Но председатель щелкнул ее ложкой по лбу – не выскакивай без спросу – и с мрачным видом оглядел собрание:

      – Слово предоставляется… Марфуше. Рябая девка поперхнулась, закашлялась, поднялась и, отхекнувшись в последний раз, сказала:

      – Я, значить, хочу наградить новопоселенку красовитостью, чтобы, значить, была девка – кровь с молоком…

      – Хорошо, – кивнул председатель. – Это всё?

      Марфа кивнула, села на место и вновь принялась с присвистом хлебать шти. Солдат старательно заносил все сказанные слова в тетрадку – писал наискось, поверх поурочных планов (тема урока: плюсквамперфект – предпрошедшее время). Мими в нетерпении постукивала носком туфельки по длинному бруску, с-под низу крепившему стол. Ефрем Георгиевич, с одобрением поглядывая на радивость секретаря, спросил у собравшихся:

      – У кого еще какие предложения касательно нашего вопроса?

      Мими потерла шишку на лбу и смолчала, а Сашка, оставив писанину, поднял руку: дескать, можно мне? Председатель кивнул, солдат встал, запахнулся поплотнее в плащ-палатку и произнес:

      – Пускай отважной будет, женщине это тоже пригодится… Ну, такой вот: которая «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет»! И еще чтобы верная была.

      И Сашка с чувством прочитал стих:

      Жди меня, и я вернусь,

      Только очень жди.

      Жди, когда наводят грусть

      Желтые дожди,

      Жди, когда снега метут,

      Жди, когда жара,

      Жди, когда других не ждут,

      Позабыв вчера.

      Жди меня, и я вернусь

      Всем смертям назло…

      Мими, забыв про карающую ложку, восторженно воскликнула:

      – А я как раз такой ведь была!.. Готова была ждать хоть вечность! Да только… пришлось пойти по скользкой дорожке… Продал меня ухажер