Путеводитель по пушкинской Москве. Александр Васькин

зная горести и бед…

      В письмах поэта вылилось раздражение родным городом:

      «Москва – город ничтожества» (26 марта 1831 г., Хитрово).

      «Москва мне слишком надоела» (11 апреля 1831 г., Плетневу).

      «Меня тянет в Петербург. – Не люблю я твоей Москвы» (10 декабря 1831 г., из письма жене).

      «В Москву мудрено попасть и не поплясать. Однако скучна Москва, пуста Москва, бедна Москва» (27 августа 1833 г. из Москвы в Петербург, жене).

      Похоже, что Пушкину было свойственно олицетворять с Москвой и разочарования, и непонимание коллегами его творческих взлетов, и неудачи на личном фронте («московщина со всеми ее тетками» – выражение приятеля Пушкина Туманского). А обижаться было на что. Кажется, что Москва и Пушкин не поняли друг друга.

      «Пушкин очень часто читал по домам своего «Бориса Годунова» и тем повредил отчасти его успеху при напечатании. Москва неблагородно поступила с ним: после неумеренных похвал и лестных приемов охладели к нему, начали даже клеветать на него, взводить на него обвинения в ласкательстве и наушничестве и шпионстве перед государем. Это и было причиной того, что он оставил Москву», – писал С.П. Шевырев.

      Пушкин вынужден объясняться в стихотворении «Друзьям»:

      Нет, я не льстец, когда царю

      Хвалу свободную слагаю:

      Я смело чувства выражаю,

      Языком сердца говорю.

      Его я просто полюбил:

      Он бодро, честно правит нами;

      Россию вдруг он оживил

      Войной, надеждами, трудами.

      О нет, хоть юность в нем кипит,

      Но не жесток в нем дух державный:

      Тому, кого карает явно,

      Он втайне милости творит.

      Текла в изгнаньe жизнь моя,

      Влачил я с милыми разлуку,

      Но он мне царственную руку

      Простер – и с вами снова я.

      Во мне почтил он вдохновенье,

      Освободил он мысль мою,

      И я ль, в сердечном умиленье,

      Ему хвалы не воспою?

      Я льстец! Нет, братья, льстец лукав:

      Он горе на царя накличет,

      Он из его державных прав

      Одну лишь милость ограничит.

      Он скажет: презирай народ,

      Глуши природы голос нежный,

      Он скажет: просвещенья плод —

      Разврат и некий дух мятежный!

      Беда стране, где раб и льстец

      Одни приближены к престолу,

      А небом избранный певец

      Молчит, потупя очи долу.

      Пушкин соблюдает правила игры, он по-прежнему благодарен царю за вызов из ссылки, а также надеется на деятельность «секретного комитета 6 декабря 1826 года», который должен был заниматься вопросом о положении крестьян. Мы видим и последствия того разговора в Кремле, выраженные в последней строфе, – Пушкин обязан посылать все свои готовящиеся к печати произведения Николаю I, отчитываться перед шефом жандармов о своих поездках, объясняться перед московским полицмейстером за «Андрея