Последний солдат Третьего рейха. Дневник рядового вермахта. 1942-1945. Ги Сайер

пережили в общем-то те же события в том же краю. Я попытаюсь описать словами глубочайшее человеческое безумие, которое даже и вообразить себе не мог; я не мог и представить, что такое возможно, если бы сам через это не прошел.

      Мы дошли до траншеи, которая казалась нашему сержанту безопасным укрытием, и в буквальном смысле закопались в нее в то мгновение, когда мощнейший взрыв снес почву с ее края.

      Два солдата в белых маскхалатах стояли в окопе. Один, у пушки, обозревал поле боя через полевой бинокль. Другой, в глубине окопа, возился с радиоаппаратурой.

      – Энское подразделение? – спросил сержант, переводя дух. – У нас для них поставки.

      – Тут рядом, – сказал солдат с биноклем, – но пробраться туда вам не удастся. Взлетите на воздух. Кладите свою взрывчатку – только не здесь – и идите в бункер. – Он улыбнулся.

      Мы не заставили его дважды повторять приглашение и направились в напоминавшую гробницу сооружение из досок и земли, почти неосвещенное. Внутри уже находилось четверо солдат. Одному из них как-то удавалось спать. Остальные писали при мерцающем свете свечи.

      Высота бункера не позволяла нам выпрямиться, всем сидящим в бункере пришлось подвинуться, чтобы мы могли войти.

      – Выдержит? – спросил Гальс, указывая ободранным пальцем на крышу этого сооружения.

      – Ну… если рядом упадет граната, может и обрушиться, – иронически улыбаясь, ответил один из солдат.

      – А если приземлится прямо на нас, товарищам даже не придется нас хоронить, – добавил другой.

      И как они шутят? Наверное, привыкли. Солдат, который спал, проснулся и зевнул.

      – Я думал, нам женщин прислали.

      – Да нет, каких-то ребятишек. Сержант, откуда у вас этот выводок?

      Все засмеялись.

      Земля снова содрогнулась, будто не позволяя нам слишком расслабляться. Отсюда звуки взрывов не казались такими сильными.

      – Это новобранцы, из поезда с провизией. Они через всю Россию прошли, чтобы вам было чем набить брюхо.

      – Подумаешь, – сказал парень, который только что проснулся. – Мы тут три месяца потеем, а вы пока только развлекались. На Украине, конечно, красивые девушки, это я знаю, но не следовало вам там торчать столько времени. Мы тут с голоду помираем.

      Я вступил в разговор на своем отвратительном немецком:

      – Ничего себе, девушки! Не видели мы никаких девушек! И вообще ничего, кроме снега.

      – Эльзасец? – спросил кто-то по-французски.

      – Нет, француз, – пошутил Гальс.

      Все засмеялись. Гальса оттеснили на задний план.

      – Спасибо, – сказал тот, кто задал вопрос по-французски, протягивая мне руку. У него было хорошее произношение.

      – Моя мать немка, – ответил я.

      – Ах, вот как! Ваша мать немка? Прекрасно!

      Земля в очередной раз содрогнулась. С потолка на наши каски что-то посыпалось.

      – Тут у вас не больно здорово, – заявил сержант, который