Реквием «Вымпелу». Вежливые люди. Валерий Киселёв

всё, что смогли. Информация пришла всего сутки назад, ну, чуть больше суток…

      Мы долго сидели с Валерой и Юрой, изучая фамилии и характеристики людей с рейса. Пытались даже что-то помечать в своих записных книжках. Скорик нам не мешал, продолжая звонить по телефону, и разговаривал то с Москвой, то с Кабулом. Прошло примерно часа два…

      – Ну, какие мысли возникают по ситуации? – наконец не выдержав, спросил Михаил Сергеевич. – И вряд ли к моменту вылета у нас появится информация, кроме этой, – он прихлопнул бумаги, как будто бы убил муху.

      – Первое, – начал я докладывать уже сформировавшийся до этого план, – в аэропорту, на контроле, при посадке необходимо тщательно проверить вещи пассажиров… Но это понятно и без нас, важно одновременно вести психологическое изучение всех мужчин во время досмотра… всех, даже мальчиков старше десяти лет… Их у нас получается… Все мы, четверо… – я стал считать количество.

      – Четверо? – Скорик оглядел нас троих.

      – Да, да вы тоже, – ответил я на его вопрос. – Прошу, помогите нам. Ваш опыт оперативника… да вообще, взрослого человека. Вы по-другому смотрите на людей… Если кто-то из наших пассажиров будет нервничать, вести себя как-то не так, вы увидите то, чего не заметим мы…

      – Хорошо, – неуверенно произнес полковник.

      – Второе, – продолжил я, – после посадки в самолёт объявить задержку по метеоусловиям, и, после выхода пассажиров, мы осмотрим салон…

      – Зачем?

      – Ну, мы можем чего-то не найти… На женщинах и детях много одежды… Кроме того, возможны сообщники в аэропорту…

      – Самолёт стоит на спецстоянке и хорошо охраняется.

      – Один из моих друзей говорит: «Осторожность – мать фарфоровой посуды!»

      – Чего-чего мать?.. Посуды?.. Ха! Хорошо. Осторожность так осторожность…

      – Надо вызвать командира экипажа и довести до него план наших действий!

      – Зачем им об этом знать? Пусть так летят, – возразил полковник. – Начнут нервничать. Ещё, чего доброго, откажутся…

      – Михаил Сергеевич, – вставил до этого молчащий Первушкин. – Они боевые офицеры, не раз летали «за речку», таких, как говорится, переехать можно, а сломить нельзя! Их же сразу видно… И главное – нельзя их втёмную использовать…

      Скорик взял трубку телефона и вызвал командира самолёта.

      – Что ещё?

      – Действия в самолёте мы продумали. Вот план, схема рассадки. Вы сидите здесь, я показал место в первом салоне. – В случае каких-либо событий вы должны быть здесь… Всё!..

      Полковник долго рассматривал план.

      – Всё? А как вы будете действовать? – сделал он ударение на слове «вы».

      – Будем действовать согласно плану… Не переживайте, Михаил Сергеевич.

      – «Не переживайте!» меня не успокаивает. Покажите-ка ещё раз, кто где… – и мы опять надолго склонились над схемой салона самолёта. – Если «он» пойдёт вот отсюда?

      На этих словах зашёл командир экипажа. Он был уже достаточно навеселе. Лётчик обратился