Камень ацтеков. Елена Долгова

Ланда, с чего ты вообразил, что там, в Теночтитлане, именно золото, а не куча змей, жаб, костей людских и не только, живности и всякого иного дерьма?

      Эрнандо внезапно сделался серьезным.

      – Допустим, ко мне попали секретные заметки одного кастильского епископа. Ты ведь помнишь, Питер, что мой родственник по отцовской линии, Диего де Ланда, сто лет назад ввел инквизицию на Юкатане. Индейцев рьяно обращали в истинную веру, но в душе они оставались суеверными язычниками – резали ради прежних богов зверей, а иногда и собственных детишек, которых плодили целыми выводками. Епископ как мог боролся с жертвоприношениями, а мог он, можешь мне поверить, довольно много…

      – И что?

      – Дон Диего сжег языческие книги дикарей. И оставил любопытные записки об их обычаях и богах.

      – Ну, не такие уж они были дикари, если сочинили книги.

      – Не придирайся. Я потом расскажу, а пока обойдешься без подробностей. И не вздумай баловаться ножом или чем-нибудь вроде яда, вдруг я умру, а ты так и останешься нищим.

      – Ладно, приму твои слова к сведению.

      Ланда умолк, недовольно сверкая глазами. Сквозь тонкие переборки послышался неясный шум, через несколько секунд где-то на верхней палубе грохотнул выстрел. Ланда длинно сплюнул в угол пережеванный в кашу лист.

      – Сумасшествие заразно. Какой-то безумец палит на палубе из мушкета. Я бы на твоем месте пошел посмотреть.

      – Сам иди.

      – Я хочу, чтобы это сделал ты.

      Обозленный Баррет вылез из гамака и натянул сапоги.

      – Хорошо, но если это твои фантазии, Эрнандо, то мы еще сочтемся. Я не стану резать твое болтливое горло или подсыпать отраву. Как только окажемся на суше, попросту пересчитаю тебе все ребра.

      Англичанин вышел в ночь, а Ланда остался и сунул за щеку очередной лист.

      – До чего все-таки это славное растение расширяет воображение. Я владею и утонченно наслаждаюсь тысячью миров, в то время как обычный человек не в состоянии справиться с одним.

      Он некоторое время лежал в расслабленной позе, а потом заверил сам себя вслух:

      – Я велик! Я владею сотней любовниц, более прекрасных, чем Сармиенто. Я могу коснуться луны и предсказать будущее. А вот мой друг Педро сейчас столбом торчит на палубе «Святой Маргариты». Ах, нет… Он уже бредет прочь, прямо сюда, спускается по трапу, касается двери… Сейчас створка с грохотом откроется, негодяй остановится на пороге и заявит с самой мрачной миной «там ничего нет». Свет фонаря будет падать на его треклятую макушку сбоку. С левого бока. Конечно, не с правого, а именно с левого…

      Через пару секунд дверь каюты и в самом деле с грохотом отворилась – видно, по ней крепко саданули сапогом. Баррет (широкоплечий черный силуэт) стоял на пороге. Его мрачное лицо, висок, темные волосы и загорелую левую щеку освещал луч тусклого фонаря.

      – Все в порядке? – только и спросил заплутавший в эйфории де Ланда.

      – Нет.

      – Так что же, во имя всего сущего,