Камень ацтеков. Елена Долгова

почти прикрыло невыразительное око, зато верхняя губа приподнялась и обнажила зубы в саркастической усмешке.

      – Так что же мне теперь делать, если денег не будет, мистер Кид? – продолжил прерванный разговор юнга Джо Винд.

      Доктор, бывший член лондонского королевского научного общества, убрал подзорную трубу в карман, обстоятельно смерил Джо взглядом; вверх-вниз, туда-сюда, от босых грязных подошв до темной макушки – так пристально, что юнга поневоле поежился.

      – Что теперь делать, мальчик? Если начнется заваруха, попытайся спасти свою шкуру, иначе на том свете мы все обязательно попадем в ад.

      Лишенный воображения Смок, здоровяк-матрос с огромными кулаками, только расхохотался.

      – Перестаньте запугивать мальчишку! Лучше бы вы, мистер Кид, сходили к капитану Питеру и спросили насчет наших денег… Понятно, что хорошей добычи не было уже давно, но я свободный моряк, а не раб, и за еду не работаю.

      Доктор повернулся и пошел прочь без особой спешки, Смок и Винд переглянулись.

      – Не попало бы тебе от капитана, Том, зря ты развел разговоры про капитанские долги.

      Лазурное небо тем временем словно бы посерело, штиль сменился легким волнением. Лекарь Генри Кид уже забрался в кормовую надстройку и остановился в неуверенности – по ту сторону дубовой створки раздавались звуки, которые напоминали переливы гобоя, попавшего в неумелые руки дилетанта.

      – Я к тебе по срочному делу, Питер! – заорал Кид через дверь, предупреждая взрыв ярости старого друга и капитана.

      Дверь распахнулась настежь под мощным пинком, и в проеме появилась фигура, а также и загорелая физиономия самого капитана Баррета, мрачное выражение которой легко могло бы напугать менее равнодушного человека, чем доктор.

      Сквозь окно, окантованное рамой с резными украшениями, блеск полуденного солнца яркими пятнами падал на скамьи, на морские сундуки и резной шкафчик. Баррет в рубашке с закатанными рукавами устроился за дощатым столом, перед недопитой бутылью, все еще держа в широких ладонях английский рожок – заметно было, что он только недавно прервал неумелую игру.

      – Здравствуй, Генри Кид, старый отравитель, – как ни в чем не бывало поприветствовал друга капитан.

      Кид опечалился.

      – Я много раз объяснял тебе, Питер, что меня осудили и лишили медицинского патента из-за зависти конкурентов. Или если так тебе угодно – в силу укоренившегося предрассудка, который запрещает некоторые лекарства и некоторые операции.

      – Я догадываюсь, в какую сумму пациентам обходилось твое сострадание.

      – К несчастью, я был слишком расточителен. К тому же патента у меня давно уже нет. Дело-то не во мне.

      – А в ком?

      – В тебе. Встряхнись же наконец, иначе дело кончится плохо. Прекрати думать сам знаешь о ком…

      В следующий миг доктор отлетел к переборке, которая отделяла апартаменты Баррета от каюты штурмана, и больно ударился о крепкие доски затылком и спиной.

      – Когда опять вздумаешь отдавать мне приказы, выпей-ка лучше один из своих хваленых ядов заранее, Генри. В противном случае я отрежу твой длинный нос, который ты так любишь совать в чужие дела.

      – Извини, я не хотел тебя оскорбить.

      – Тогда сядь и послушай, у меня к тебе дело.

      Доктор поднял и отряхнул треуголку, а затем опустился на скамью, чувствуя, как от пережитых неприятностей противно трясутся колени.

      – Ты, Питер, в последнее время как бешеный.

      – Знаю, у меня плохой характер. Но кто-то на Архипелаге пустил слух, будто я тайно взял корсарский патент у испанцев.

      – Что?! Но это полная ерунда. Англичанин твоего происхождения и с твоей репутацией не может перейти к испанцам, это просто смешно.

      – Всякое бывает, Генри. Я никогда не перейду к испанцам, но за достаточные деньги предатели найдутся. После этого назваться чужим именем – все равно что орех раскусить.

      – Узнал, кто распускает слухи?

      – Вроде бы на Хайроке какой-то Скотт о’Брайен имеет длинный язык.

      – Убил его?

      – Конечно, нет. Если бы я убил о’Брайена, все бы решили, что, мол, капитан Баррет заметает следы. Но я встретил сплетника в темном переулке и немного помял ему ребра. И тогда о’Брайен сознался, от кого слышал историю об испанском патенте.

      – От кого?

      – «Малыш» Тэдди ему рассказал. Черт! Этот Тэдди куда-то подевался с Хайрока. С тех пор моя деловая репутация совсем испортилась, Генри. Торговцы, как увидят меня, сразу взвинчивают цены. Лучшие моряки в английских колониях обходят стороной, островные губернаторы не желают со мною встречаться, опасаясь шпионажа. Но к испанцам сунуться я тоже не могу.

      – Конечно, Питер, ты помнишь о своем грехе – о разграбленном молитвенном доме.

      – Это был всего лишь испанский монастырь, с точки зрения грехов он не в счет, но мне не хочется предстать перед алькальдом Рикардо Феррера де Маркадала…

      Доктор