Любовь и другие диссонансы. Януш Вишневский

как по-разному можно реагировать на одно и то же событие – когда ты его ждешь и когда боишься. Она знала, что звонит Сергей.

      – Слушай, это уже не смешно. По-моему, кондитерская находится в ста метрах от дома, а очередей уже лет десять как не бывает. Неужели покупка хлеба может занимать целый час?!

      Ничего не ответив, она сбросила звонок и выключила телефон.

      Ей хотелось сказать: «Знаешь, покупай хлеб сам и завтракай один!.. А я буду бродить по городу! И час, и два!» Но она просто нажала на кнопку. И успокоилась. И задумалась.

      Ведь это она, Анна, ждала Сергея с работы, полная желания и нежности. Готовила ужин, внимательно слушала рассказы о новых планах и проектах. Иногда они даже гуляли вместе, хотя Сергей не любил ходить пешком, называл это пустой тратой времени. Может, он и сейчас шел бы рядом, придерживая ее за локоть, и она ощущала бы тепло его ладони сквозь тонкую ткань плаща. Может быть…

      Если бы не тот случай пять лет назад. Если бы не он. «Если бы да кабы, во рту выросли грибы, был бы не рот, а целый огород», – промелькнуло в голове.

      Она остановилась у театра Станиславского. Внимание привлекла афиша – «Братья Ч.»

      Из дверей театра вышла немолодая пара, что-то бурно обсуждая. Дама аккуратно складывала в сумочку лаковой кожи глянцевые прямоугольники билетов, мужчина горячо говорил:

      – А я повторю тебе, что хуже современного искусства может быть только современное искусство!..

      – Аркаша, Аркаша, – дама успокаивающе похлопала его по плечу, улыбнулась Анне.

      Та улыбнулась в ответ и вдруг обнаружила, что почти забыла, как это делается. Улыбка. Какие при этом задействуются мышцы?

      – Надо что-то менять! – сказала она вслух. Решительно открыла тяжелую театральную дверь и прошла к кассе.

      Девушка в смешных роговых очках на пол-лица и разноцветных бусах пила чай, прихлебывая из большой кружки.

      – Хороший спектакль. Сделали в рамках чеховского фестиваля. И Рядинский в роли Антона Павловича просто бесподобен, – прокомментировала она. На столе перед ней беззвучно завибрировал телефон, девушка подобралась и звонко проговорила в трубку: – Да, дорогой! Да! Не сможешь? А почему? Ой, прости-прости, не достаю! Обещала, и не достаю…

      Анна отвела глаза. Было неудобно подслушивать. Девушка плаксиво крикнула в трубку:

      – Но ведь мы собирались! Я целую неделю ждала!

      Анна вздохнула. Отошла к афише.

      Для нее Чехов был еще одним воспоминанием, связанным с дедушкой.

      Долгими зимними вечерами в Орле они читали его рассказы и пили чай, непременно с малиновым вареньем, сваренным заботливой Ивангалинной, и говорили, говорили. Иосиф Давыдович любил повторять: «Чехов, как и его герои, страдает оттого, что его идеальные представления о порядочности и совестливости вступают в конфликт с реальностью и человеческой природой». Анне показалось, что она и сейчас слышит голос деда, низкий и певучий.

      – Во сколько начало спектакля? – поинтересовалась она у любительницы чая.

      – В