Немая прачка. Николай Геннадьевич Буров

и, вспоминая их рассказы о Блошином рынке, он быстро сориентировался, прошел весь ряд до каменных ступенек, поднялся и повернул налево.

      Сначала внимание Историка привлекали предметы, похожие на те, что достались ему по наследству от бабушки и родителей. Бегло осматривая столы с товаром и, встречая знаковые предметы, он узнавал приблизительную стоимость своих домашних сокровищ. Затем его интерес переключился на дореволюционные литературные произведения, но ничего стоящего он не нашел. Первый круг по центральной аллее и по балконам историк пробежал меньше, чем за час и решил пройти еще раз. В конце дальнего балкона его внимание привлекли две старухи: одна – худощавая и высокая в сером пальто из синтепона, другая – маленькая и толстенькая в коричневом плаще. Они торговали напротив друг друга, и когда он первый раз проходил мимо, то услышал, как Высокая уговаривала Толстушку продать ей рушник: – Ну, отдай мне рушник за четыреста рублей, у меня скатерть и салфетки такой расцветки…

      – Я его за тысячу двести продаю. Рушник – старый, столетний, в идеальном состоянии, вышивка красивая, его за эти деньги купят, – отмахивалась от уговоров толстушка.

      – Ну, отдай за четыреста, мне в набор…

      Когда Историк проходил второй круг по балконам, то услышал продолжение этой беседы, и ему стало смешно и интересно слушать перепалку двух старух. Он остановился поблизости, у стола с журналами советского времени, и, перелистывая их, решил понаблюдать, чем закончится торг.

      – Ну, отдай рушник за четыреста, для себя беру, не на продажу, в набор, – продолжала клянчить Высокая.

      – Ты все, что у меня берешь, умножаешь на пять и продаешь, а говоришь – себе. Я тебе сказала, хочешь – за восемьсот возьми, – немного снизив цену, не сдавалась маленькая старушка.

      – У меня рука легкая, а у тебя еще продаж не было сегодня. Если я первая покупку сделаю, ты после меня все хорошо распродашь, – продолжала выдумывать разные причины для продажи высокая старуха.

      И, неожиданно для всех, кто рядом торговал и слушал эту перепалку, маленькая старушка почему-то согласилась: – Да, бери уже за четыреста.

      Худая резко подскочила, одной рукой схватила рушник, а другой отдала приготовленные четыреста рублей. Развернулась, сделала шаг к своему столу, но еще не успела положить рушник, а к ней уже подошел молодой мужчина и, показывая пальцем на рушник, спросил: – А скажите, сколько стоит ваше полотенце?

      Худощавая старуха несколько секунд внимательно смотрела на него, затем снисходительно улыбнулась и тоном музейного экскурсовода сказала:

      – Эту вещь правильно называть рушник, а не полотенце. Он достался мне от моей прапрапрапрабабушки, это начало семнадцатого века…

      – Да вы что, правда? – так же снисходительно улыбнувшись, мужчина недоверчивым тоном перебил старуху.

      – Да, правда! У меня этот рушник сотрудники музея просили, в экспозицию. Но я не дала.

      – И сколько он стоит?

      – Посмотрите,