Заговор Высокомерных. Елена Андреевна Тюрина

двери вагона раздвинулись, впуская внутрь морозный воздух и нескольких мужчин в черных бушлатах. Грохоча по полу тяжелыми сапогами, они шли по проходу и бросали суровые взгляды то на одного, то на другого пассажира. Впереди, должно быть, двигался главный – невысокий мужчина примерно лет сорока. Его и без того грубые черты еще более уродовал страшный шрам на щеке. После его тихих распоряжений некоторых людей, ехавших в поезде, выводили наружу. Когда человек со шрамом остановился возле Николетты, она инстинктивно стянула на груди теплую накидку и незаметно сжала в ладони руку дочери. Девочка смотрела на страшного мужчину широко раскрыв напуганные глазенки.

      – Ваше имя.

      Николетта, поняв, что обращаются к ней, назвала себя.

      – Это дочь? – так же сурово осведомился он.

      – Да.

      – А где муж?

      Видя замешательство на лице молодой женщины, человек со шрамом ухмыльнулся.

      – Возьмите вещи и выходите из вагона.

      – Но зачем? Кто вы и по какому праву…

      – Слышала, что сказали? – оскалился на нее стоявший позади остальных парень, у которого отсутствовал передний зуб. – Выполняй!

      Впрочем, несмотря на грубость и развязный тон, которым с ней говорили, никто не причинил ей никакого вреда. Командир этих, судя по всему, восставших рабочих, к которому посреди ночи привели Николетту с девочкой, расположился в тускло освещенном кабинете в здании железнодорожной станции. Он не назвал ни какой-либо должности или звания, лишь представился Александром Гавриловичем Григорьевым и посмотрел на актрису заинтересованно. Такой взгляд был давно для нее привычным, еще с юности. Конечно, она знала, что красива. Не просто милая или хорошенькая, а именно ослепительно красивая женщина. Поэтому внимание мужчин было для нее делом обычным и нисколько не льстило.

      Ксюша, всегда отстраненная и недоверчивая, теперь жалась к юбке матери. Мужчина, выглядевший лет на тридцать пять, не больше, весело подмигнул девочке, но та на его дружелюбную улыбку не ответила.

      Глядя на происходящее, актриса никак не могла понять, в чьи руки попала. За кого эти люди? Сами они ничего не объясняли. А ведь в городах Украины уже тоже было неспокойно. Рабочие еще не выходили на митинги в поддержку петроградских событий, не поднимались против законной власти, но казалось, нужен всего лишь незначительный толчок, чтобы грянули бунты. За привычной размеренной жизнью Киева уже слышно было дыхание революции, еще слабое, но с каждым днем набирающее силу.

      – Давайте так, Николетта Федоровна, – произнес командир, вновь смерив ее своими ясными очами. – Вы и ваша дочь останетесь здесь до завтра… Мы отвезем вас, куда пожелаете. А пока вы поужинаете со мной и расскажете, что заставило вас отправиться в это небезопасное путешествие.

      Николетта внутренне напряглась. Остаться здесь? Поужинать? Этот… решил, что если она актриса, значит доступна? Молодая женщина ничего не ответила. Выбора у нее, по большому счету, все равно не было – за дверью