История Похитителя Тел. Энн Райс

библиотеку и, не обращая внимания на боль, опустился на колени и рухнул на тигровую шкуру.

      Я положил голову рядом с головой тигра, прижался щекой к открытой пасти. Какой тонкий мех! Положив руки на его лапы, я ощутил запястьями прикосновение гладких твердых когтей. Боль стреляла волнами. Мех был шелковистым, в комнате царили полумрак и прохлада. И в слабых проблесках безмолвных видений возникли леса Индии, я разглядел темные лица и услышал далекие голоса. На какое-то мгновение передо мной возник молодой Дэвид, каким я видел его во сне.

      Он казался настоящим чудом – живой молодой человек из плоти и крови, обладающий столь удивительными достоинствами, как глаза, бьющееся сердце и по пять пальцев на каждой длинной тонкой руке.

      Я увидел себя в Париже, еще живым. В красном бархатном плаще, отороченном мехом убитых мною в родной Оверни волков, я шел куда-то, даже не подозревая о возможности присутствия совсем рядом неких существ, которые способны влюбиться в тебя просто потому, что ты молод, и которые способны отнять твою жизнь из любви к тебе и еще потому, что ты уничтожил целую стаю волков...

      Дэвид, охотник! В перетянутом ремнем хаки, с великолепным ружьем.

      Я чувствовал, как боль постепенно ослабевает. Добрый старый Лестат, бог, исцеляющийся со сверхъестественной скоростью. Все тело словно пылало. Казалось, вся комната освещена исходящим от меня теплым светом.

      До меня донесся запах смертного. В комнату вошел слуга и тут же стремительно выскочил обратно. Бедняга. Даже в полудремотном состоянии я не мог удержаться от внутреннего смеха, представив себе ту картину, которую он увидел: в темной комнате на шкуре тигра валяется голый темнокожий мужчина с копной нечесаных светлых волос.

      Внезапно я уловил запах Дэвида и опять услышал знакомый тихий рев крови в смертных венах. Кровь!.. Меня мучила нестерпимая жажда. Спаленная кожа и обожженные глаза требовали крови.

      Меня накрыли мягким фланелевым одеялом, очень легким и прохладным на ощупь. Затем послышались негромкие звуки. Дэвид задергивал тяжелые бархатные шторы на окнах, чего никогда прежде не делал – даже зимой. Он старательно расправлял их, чтобы сквозь щели не проникал свет.

      – Лестат, – прошептал он. – Давай, я отнесу тебя в подвал, там ты наверняка будешь в безопасности.

      – Это не имеет значения, Дэвид. Можно, я останусь в этой комнате?

      – Да, конечно, оставайся.

      Ах, как он заботлив!

      – Спасибо, Дэвид.

      Я снова начал засыпать и вновь увидел снег, влетающий в окна моей комнаты в замке... Но вдруг картина разительно изменилась: передо мной оказалась маленькая больничная койка, на которой лежал ребенок; слава Богу, что сиделка ушла успокоить другого малыша – он плакал. О, какие ужасные, отвратительные звуки! Ненавижу! Мне хотелось оказаться... И где же? Конечно же дома, в разгар французской зимы.

      На этот раз масляные лампы не тушили, а, наоборот, зажигали.

      – Я же говорила, что еще рано. – Какое на ней белоснежное платье с крохотными жемчужными пуговками! А какой венок