Зоосити. Лорен Бьюкес

подопечного на важные переговоры в Берлин…

      – Такие услуги оказывают отделы по связям с общественностью в звукозаписывающих компаниях, а вы, кажется, уверяли, что занимаетесь какими-то поставками.

      – До этого мы контрабандой ввезли из Испании партию распятий семнадцатого века в контейнере с керамической плиткой.

      – Правда?!

      – Возможно. А может быть, я нарочно вас обманываю, чтобы заинтриговать. Как вы проверите?

      Мы подходим к тяжелой деревянной двери с витражным слуховым окошком. Марабу нажимает кнопку звонка. Мы слышим, как внутри дома эхом отдается звон колокольчика. Через секунду дверь распахивается. На пороге стоит коротко стриженная блондинка в ярко-красном брючном костюме. Кажется, она рада нас видеть; улыбается, как будто ей глотку щекочет солнечный луч.

      – Ух ты, класс! Вы так рано – супер! Оди сейчас кое-что закончит и выйдет.

      – Кармен – одна из протеже мистера Хьюрона, – поясняет Марабу, видя недоуменное выражение моего лица.

      – Ах да-а-а, извините, – спохватывается Кармен, одаряя меня белоснежной улыбкой. – Вы кто – пресса?

      – Уже нет.

      Она тут же теряет ко мне интерес, хотя улыбка становится лишь чуть-чуть суше.

      – Входите, входите же! Если хотите, пойдемте в патио, я принесу вам чаю.

      Она идет вперед, цокая высоченными шпильками. Туфли на ней красные, лакированные.

      В сравнении с шикарной юной красоткой дом кажется несколько старомодным. Выцветшие персидские ковры на деревянном полу приглушают цокот каблучков Кармен. На мой вкус, мебели в доме многовато; повсюду какие-то тяжелые диваны тикового дерева и массивные потолочные балки. Ленивец крепче прижимается ко мне. Я смутно чувствую неприятный запах, как будто где-то что-то протухло, и наконец соображаю: так пахнет застоявшаяся вода в вазе из-под цветов.

      По пути я заглядываю в столовую, где под громадной люстрой стоит стол из кладрастиса на двенадцать персон; люстра напоминает свадебный торт, перевернутый вверх тормашками. В лучах солнца медленно летают пылинки, которым удалось преодолеть заслон плюща и пуленепробиваемых стекол. Кто-то разбросал на столе изюм в шоколаде – видимо, давно, потому что с виду он совсем окаменевший.

      – Мистер Хьюрон только что переехал сюда?

      – О нет! Он здесь уже сто лет живет! – отвечает Кармен. – Понимаю, о чем вы подумали. Типа – не очень рок-н-ролльно.

      – Знаете, именно так я и подумала.

      – Знаю-знаю. Когда я первый раз пришла на прослушивание, меня это тоже напрягало. А потом Оди объяснил, что у него такая философия. Главное – музыка, а не…

      – Не… что?

      – Не имидж. Не глянец. Не гламур. Никаких внешних стимуляторов!

      Коридор увешан памятными табличками и наградами, золотыми дисками, платиновыми дисками, сертификатами Южноафриканской музыкальной премии, Эм-ти-ви и «Кора»; названия и имена, которые я вижу на сертификатах, знакомы даже дикарям в музыкальном отношении вроде меня: «Джамп Фиш», «Детектив Вулф», «Ассегай», «Келекетла»,