Клоуны и Шекспир. Андрей Бондаренко

нагнулся над ядрами и навскидку определил: – «Килограмм по тридцать пять каждое. Нормальный вариант…».

      Он подхватил один чугунный (бронзовый?), шар, второй, третий. И, примерившись, принялся ими жонглировать, ловко перебрасывая с одной руки на другую.

      – А-а-а! Молодец! – взвыла от восторга почтеннейшая публика. – Ещё давай, толстяк! Молодец, голландец!

      Минут через пять Лёнька прекратил «железные игры» и – под искренние овации – раскланялся.

      – Дорогу, бездельники! – рявкнул грозный бас, и через толпу почитателей протиснулся широкоплечий чернобородый малый с объёмной керамической баклагой на правом плече. – Дайте пройти! Несу заслуженное пиво…

      – А, где же кружка? – развеселилась Сигне. – Нехорошо это – заставлять дорогого гостя пить прямо из кувшина.

      – Нормально, – заверил Макаров. – Мы, голландцы, конечно, люди гордые. Но сугубо в меру, – а про себя добавил: – «Тем более что и сосуд не так, уж, и велик. Литров на шесть-семь, наверное. Не больше…».

      Он обхватил ладонями предложенную баклагу, поднёс её край к губам и принялся жадно пить.

      Пил и пил. Пил и пил. Пока всё не выпил. Практически до последней капли…

      – Силён, бродяга! – одобрил чернобородый. – Я так не умею. Не влезет столько за один присест. Меня, кстати, зовут – «Тюр». Рад нашему знакомству…. Так что, уважаемые земляки, напрасно вы сомневались. Мол: – «Настоящие ли это Уленшпигель и Гудзак? Не самозванцы ли?». Настоящие! Великим Одином клянусь!

      Глава седьмая

      О параллельности и о многом другом

      «Предложенное пойло, по большому счёту, пивом не является», – решил про себя Лёнька. – «Так, обыкновенная деревенская бражка с лёгким медовым привкусом. Но, тем не менее, духовитая и вкусная…».

      Вслух же, естественно, он отозвался о вкусовых качествах выпитого напитка очень уважительно, мол, классное пиво.

      – Брось, приятель, – понимающе улыбнулся новый знакомый. – Разве можно на лесных травах и сухом горохе сварить пиво? Так, бражка обычная. Не более того.

      – Ждёте, когда голландские купцы привезут сортовой хмель?

      – Ждём, конечно. Жаль, что торговый корабль, на котором вы плыли с Уленшпигелем, утонул. Жаль.

      «Эге, похоже, что Серёга здесь уже вволю порезвился», – смекнул Макаров. – «То бишь, от души понавешал на доверчивые норвежские уши длинной питерской лапши. Мол, плыли на голландском купеческом кораблике, только он – к несчастью – попал в сильнейший шторм и потонул в бурном Северном море. Еле спаслись, понятное дело…. Ого, голова слегка закружилась. Видимо, бражка действует. Как-никак, литров шесть выпито. Может, и все семь…».

      – Пошли к нашему столу, – предложил Тюр. – Поболтаем. Перекусим. Ещё выпьем.

      – Пошли. Не вопрос…

      В дальнем углу площади было оборудовано некое подобие уличного европейского кафе – несколько столиков, выстроенных в два полукруглых ряда, керамические кувшины и кружки, оловянные чарки и стаканчики, блюда и тарелки, заполненные