Пятидесятилетний дядюшка, или Странная болезнь. В. Г. Белинский

была заметна досада, то не за себя, а за них…

      ГОРСКИЙ. Ты их любишь?.. А?..

      МАЛЬСКИЙ. А разве вы в этом сомневаетесь?

      ГОРСКИЙ. Да, Володя… люби их… как сестер… без фантазий… Я этим ничего особенного не хочу сказать… но так… знаешь… осторожность не мешает… Ты молод… воображение у тебя пылкое… Катенька ветрена, легка – она не увлечется сильным чувством… Лизанька…

      ЛИЗАНЬКА (прерывая его). Дяденька!..

      ГОРСКИЙ. Я, милая, ничего… я хочу только сказать, что у тебя воображение пылкое, романическое… ты наклонна к мечтательности… сердце у тебя чувствительное… конечно, всё это нисколько не предосудительно… но мне случалось слыхать… и даже видеть, что с таким характером часто бывают несчастны…

      ЛИЗАНЬКА. Но к чему всё это?.. Я, право, не понимаю… Но не пойти ли нам в сад… походить до обедни… (Про себя). Это мучение!..

      КАТЕНЬКА. А будет ли у нас нынче кто-нибудь?

      ГОРСКИЙ. Ты знаешь, милая, что день рождения у меня – семейный праздник. Это всем известно, и никто ко мне не ездит в этот день, разве по крайней необходимости.

      КАТЕНЬКА. Это жалко!

      ГОРСКИЙ. Почему же? Разве тебе скучно с нами? Или кто-нибудь тебя особенно интересует?

      КАТЕНЬКА. Вы, дяденька, столько наделали мне вопросов, что я не знаю, на который сперва и отвечать вам. С вами мне весело, но я люблю многолюдство, и люди для меня никогда не бывают лишними. Меня никто не интересует особенно – да и кому? все такие смешные – эти судьи, становые, помещики наши… А их жены и дочки… Всё это так смешно и так забавляет меня…

      ГОРСКИЙ. Шалунья, ветреница!

      Явление IV

      Те же и Иван.

      ИВАН. Батюшка, барин, Николай Матвеич… ей-богу-с…

      ГОРСКИЙ. Что, брат Иван, ты никак уж?..

      ИВАН. Нет-с, батюшка барин Николай Матвеич… ей-богу-с… и маковой росинки во рту не было…

      ГОРСКИЙ. А капелька уж попала в горло?

      ИВАН. Ей богу-с… уж так водится… Нынче, то есть, день вашего рождения, а мы службу господскую знаем…

      ГОРСКИЙ. Да, я знаю, что ты без причины не хватишь.

      ИВАН. И вестимо-с, батюшка барин Николай Матвеич, вестимо… то есть всегда или для праздника, или для барской, то есть, радости-с… для именин… для рождения… А что бы я был за слуга вашей милости… ваш, то есть, день рождения, батюшка барин Николай Матвеич… а я бы, то есть, не выпил бы-с… Ведь я еще служил вашему батюшке, покойнику-то барину… царство ему небесное!.. Матвею Ильичу… Право слово-с…

      ГОРСКИЙ. Верю, верю, Иван: ведь мы с тобою не вчера познакомились.

      ИВАН. А как же-с!.. Право-с!.. Сызмаленьку был на посылках при батюшке барине Матвее Ильиче… Бывало, царство небесное… без Ванюшки ни на час… всё будь тут… а Ванюшке-то было всего пять годочков… так в барских хоромах и рос… И покойница барыня… царство небесное… то есть, матушка-то ваша Авдотья Семеновна… тоже изволила жаловать… Бывало, из своих рук изволила и розгами Ванюшку… а чашка чаю уж всегда была… и тарелка со стола. Ведь и батюшка-то мой покойник… царство небесное… Филат Кузмич, был в милости…