Шестьдесят рассказов (сборник). Дино Буццати

тут был Андреа, новый атаман, которого они боялись. Андреа держался так, словно бы ничего не понимал.

      – Его вещей никто не трогал, – сказал Андреа, – они должны лежать вон в том сундуке. Но я что-то не слыхал о его одежде. Может, ее кто износил?

      – Он сказал мне, – невозмутимо продолжал Планетта, но теперь уже без улыбки, – он сказал, что оставил здесь свое меткое ружье.

      – Его ружье по-прежнему здесь, – ответил Андреа, – и он может забрать его когда угодно.

      – Он говорил мне, – продолжал Планетта, – он часто говорил мне: кто знает, как там обращаются с моим ружьем, как знать, не найду ли я, вернувшись, вместо него ни на что не годную железяку. Он был очень привязан к своему ружью.

      – Я пару раз пострелял из него, – признался Андреа, и в его голосе прозвучал вызов. – Но ведь не съел же, черт побери!

      Гаспар Планетта снова уселся на скамью. Он почувствовал, что у него опять начинается приступ лихорадки: не бог весть какая болезнь, но голова стала мутной и тяжелой.

      – Скажи, – обратился он к Андреа, – ты мог бы показать мне его?

      – А ну-ка, – сказал Андреа, делая знак одному из тех новых разбойников, которых Планетта не знал, – а ну-ка подай сюда ружье.

      Ружье принесли и подали Планетте. Он внимательно, озабоченно осмотрел его и мало-помалу успокоился. Погладил рукою ствол.

      – Ладно, – сказал он после долгой паузы. – Он еще говорил мне, что оставил здесь патроны. Я даже точно помню: шесть мер пороха и восемьдесят пять пуль.

      – А ну-ка, – сказал Андреа сердито, – а ну-ка принесите ему порох и пули. Еще что-нибудь вспомнил?

      – Еще… – ответил преспокойно Планетта, поднимаясь со скамьи, подходя к Андреа и выдергивая у него из-за пояса длинный кинжал в ножнах. – Еще вот этот охотничий нож, – сказал он и сел на прежнее место.

      Наступила долгая, гнетущая тишина. Наконец Андреа поднялся.

      – А теперь вечер добрый, – сказал он, давая понять Планетте, что пора уходить.

      Гаспар Планетта поднял на Андреа глаза, мысленно взвешивая его сильное, мускулистое тело. Разве мог он принять брошенный вызов, он, такой больной, измученный? Поэтому Планетта медленно встал, подождал, пока ему вернут его вещи, засунул их в мешок и вскинул на плечо ружье.

      – Что ж, вечер добрый, – сказал он, направляясь к двери.

      Разбойники застыли в изумлении: им и во сне бы не приснилось, что Гаспар Планетта, знаменитый разбойничий атаман, уйдет вот так, вконец униженный и оплеванный. Один лишь Козимо сумел, отбросив притворство, выдавить из себя каким-то хриплым голосом:

      – Прощай, Планетта. Счастливо тебе!

      Планетта шел назад лесом, среди вечерних теней, насвистывая песенку.

      Теперь Планетта не был больше атаманом разбойников, он стал просто Гаспаром Планеттой, некогда звавшимся Северино, сорока восьми лет от роду и не имеющим постоянного места жительства. Но жилье у него все-таки имелось – халупа на Монте-Фумо, построенная из камней и досок посреди густых зарослей; в ней он однажды прятался,