Одиссея. Гомер

скорбеть и крушиться,

      Горе, объявшее дух мой и сердце мое, позабывши?

      Прежде погиб мой супруг, одаренный могуществом львиным,

815

      Всякой высокою доблестью в сонме данаев отличный,

      Столь преисполнивший славой своей и Элладу и Аргос;

      Ныне ж и милый мой сын не со мной: он отважился в море,

      Отрок, нужды не видавший, с людьми говорить не обыкший.

      Боле о нем я крушуся теперь, чем о бедном супруге;

820

      Сердце дрожит за него, чтоб беды с ним какой не случилось

      На море злом иль в чужой стороне у чужого народа.

      Здесь же враждебные люди его стерегут, приготовив

      В мыслях погибель ему на возвратной дороге в отчизну”.

      Темный призрак, ответствуя, так прошептал Пенелопе:

825

      “Будь же спокойна и сердца не мучь, безрассудно тревожась.

      Спутница есть у него, и такая, которой бы всякий

      Смертный с надеждою вверил себя – для нее все возможно, —

      Дочь громовержца Афина сама. О тебе сожалея,

      Доброю вестью твой дух ободрить мне велела богиня”.

830

      Мнимой сестре Пенелопа разумная так отвечала:

      “Если ты вправду богиня и слышала голос богини,

      То, умоляю, открой и его мне печальную участь.

      Где он, злосчастный? Еще ли он видит сияние солнца?

      Или его уж не стало и в область Аида сошел он?”

835

      Темный призрак, ответствуя, так прошептал Пенелопе:

      “Я ничего не могу объявить о судьбе Одиссея;

      Жив ли, погиб ли, сказать мне нельзя: пусторечие вредно”.

      Призрак тогда, сквозь замочную скважину двери провеяв

      Воздухом легким, пропал. Пробудяся от сна, Пенелопа

840

      Ложе покинула; сердцем она ожила, поелику

      Явно в глубокую полночь предстал ей пророческий образ.

      Тою порой женихи в корабле водяною дорогой

      Шли, неизбежную мысленно смерть Телемаху готовя.

      Есть на равнине соленого моря утесистый остров

845

      Между Итакой и Замом гористым; его именуют

      Астером; он невелик; корабли там приютная пристань

      С двух берегов принимает. Там стали на страже ахейцы.

      Песнь пятая

      Эос, покинувши рано Тифона прекрасного ложе,

      На небо вышла сиять для блаженных богов и для смертных.

      Боги тогда собрались на великий совет; председал им

      В тучах гремящий Зевес, всемогущею властию первый.

5

      Стала Афина рассказывать им о бедах Одиссея,

      В сердце тревожася долгой неволей его у Калипсо:

      “Зевс, наш отец и владыка, блаженные, вечные боги,

      Кротким, благим и приветливым быть уж теперь ни единый

      Царь скиптроносный не должен, но, правду из сердца изгнавши,

10

      Каждый пускай притесняет людей, беззаконствуя смело, —

      Если могли вы забыть Одиссея, который был добрым,

      Мудрым царем и народ свой любил, как отец благодушный;

      Брошенный бурей на остров, он горе великое терпит

      В светлом жилище могучей