Невеста трех женихов. Галина Артемьева

аптекарша, – правильно, самое лучшее средство.

      Светка пробила в кассе за пять банок. Фармацевты заудивлялись: для пальца двух-трех мазков хватит.

      – На будущее, – пришлось пояснить туманно.

      Из аптеки она пошла прямо в церковь: звонили колокола, как будто помощь обещали. Купила две самые большие свечки, одну поставила у распятия. Еще в школьные годы, когда у них было жутко популярно высчитывать по датам рождения судьбу, одна их классная прорицательница насчитала, что живет Светкина душа десятую жизнь, поэтому очень мудрая, и что у нее нет ангела-хранителя, а присматривает за ней сам Господь Бог. Чушь, конечно. Но иногда Светка ощущала, что кто-то свыше ею руководит, помогает, оберегает. Она была уверена, что Бог ее слышит.

      – Боженька, миленький, умоляю Тебя, помоги, пожалуйста (как же за него просить, безымянного?), помоги, пожалуйста, Ты знаешь, кому. Не дай ему умереть. Он же еще молодой. Ему надо пожить. Ему очень плохо. Утоли его страдания, умоляю Тебя.

      С другой свечой пошла к Богородице:

      – Пресвятая Дева Мария, Матерь Божия, заступись, пожалуйста, за раба Божия, Ты знаешь, кого. Помоги мне его вылечить. Пожалей его, как Сына Своего.

      Молитвы принесли бодрость и надежду.

      Дома ее больной посмотрел осмысленным взглядом. Наверное, антибиотик начал помогать.

      – Сейчас раны лечить будем. Снимай штаны, – приказала Света. – Я все уже видела, не стесняйся.

      Она обмотала ножницы ватой и принялась смазывать нагноение отвратительно пахнущей массой.

      – Воняет, – покорным голосом произнес через некоторое время раненый.

      – Потерпишь.

      – Угу, – согласился он и слабо спросил: – Слушай, я ночью кричал что-нибудь?

      – Мамку звал. И выл. Еще говорил, что умираешь. А может, давай твою маму сюда вызовем, а? Давай ей позвоним или телеграмму пошлем…

      – На тот свет? – зло спросил гость. – Да я и без всякой телеграммы туда скоро.

      – Прости, я же не знала. Я думала, если зовешь… И никого у тебя больше нет?

      – И никого у меня больше нет, – передразнил он. – Ладно, не боись, оклемаюсь я. Не подохну тут у тебя. Устала за мной ходить?

      Светка вдруг подумала, что он старше, чем сначала ей показалось, и гораздо жестче. Чуть-чуть ему полегчало, и глаза стали колючими, и ей, своей спасительнице, готов схамить непонятно за что, по привычке, наверное.

      – Да, я устала, я не спала всю ночь, но это не важно. Мне просто было очень страшно за тебя.

      Она поднялась, чтобы выйти.

      – Как тебя звать? – донесся голос с кровати.

      – Знаешь, нам с тобой это ни к чему. Давай так: я тебя не знаю, ты меня не знаешь. Ты отлежаться просился? Отлеживайся. Полегчает – гуд-бай.

      И закрыла за собой дверь.

      Как-то ей стало неуютно от своего гостя. Жутковато почему-то. Очень хотелось спать, и было страшно ложиться: а вдруг он войдет в комнату? Она так и видела: стоит у двери, молчит, смотрит своими злыми цепкими глазами. Просто – стоит и смотрит. А по спине ее ползет холодок.

      Не раздеваясь,