Последние и первые люди: История близлежащего и далекого будущего. Олаф Стэплдон

одаренные от природы гораздо выше остальных. Это была раса, слившаяся из всех других рас и обладавшая более искрометным умом, чем все остальные. В ней были смешаны и англосаксонское упрямство, и тевтонская гениальность в вопросах детализации и систематизации, и итальянское веселье, и глубокая пылкость Испании, и более изменчивая страстность кельтов. Здесь же присутствовала чувствительная и мятущаяся душа славянина, пышущая молодостью примесь негроидов, слабый, но искусно влияющий след индейца и разбросанные в сторону Запада капли монгольской крови. Общая нетерпимость, без всяких сомнений, изолировала до некоторой степени эти столь несхожие между собой расы; однако в целом это был скорее один народ, гордившийся своей индивидуальностью, своим успехом, своей идеалистической миссией в мире, а также своим оптимистическим и антропоцентрическим взглядом на вселенную. Чего только не могла достигнуть эта энергия, будь она более разумно направлена, будь она вынуждена заботиться о более серьезных, угрожающих жизни проблемах! Прямой трагический опыт мог бы, вероятно, раскрыть сердца этих людей. Общение с более зрелой культурой могло бы облагородить их интеллект. Но сам успех, который опьянял их, делал их при этом слишком самодовольными, чтобы брать уроки у менее преуспевающих соперников.

      Однако наступил момент, когда эта замкнутость должна была закончиться. Пока Англия оставалась серьезным экономическим соперником, Америка неизбежно смотрела на нее с большим подозрением. Но когда было обнаружено, что Англия вполне определенно находится в экономическом упадке, хотя в культурном отношении все еще пребывает в зените, Америка проявила более активный интерес к самой последней и самой серьезной фазе английских проблем. Наиболее разумные американцы сами начали вполголоса говорить о том, что, возможно, их непревзойденный успех не был, в конце концов, хорошим основанием ни для их собственного духовного богатства, ни для мировых моральных устоев. Малочисленная, но упорная группа писателей начала утверждать, что Америке не хватает самокритичного подхода, что она не способна замечать насмешки в собственный адрес и что она фактически совершенно лишена той беспристрастности и смирения, которые были прекраснейшими, хотя и самыми редкими, настроениями для современной Англии. Это движение могло бы положительно повлиять на американский народ, который нуждался в смягчении собственного варварского эгоизма и должен был еще раз прислушаться к тишине за пределами шумного человеческого пространства. Еще раз, потому что только недавно они всерьез были оглушены настойчивым шумом их собственного материального успеха. И, разумеется, рассеянные по континенту в течение всего этого периода многочисленные робкие очаги истинной культуры ухитрялись держать свои головы над поднимавшейся волной невежества и суеверий. Это были те, кто ожидал от Европы помощи и делал попытку объединения, когда Англия и Франция окончательно запутались в этом разгуле страстей