Слово воина. Александр Прозоров

сумку из толстой жесткой кожи, развязал один из лежащих в ней мешочков, ловко отсыпал девять монеток, похожих на новенькие российские рубли, взял Олега за руку, повернул ладонью вверх, ссыпал деньги в нее:

      – Так ты клянешься защищать корабль, товар и меня так, как только умеешь, покуда мы не войдем в ворота Новгорода?

      – Что поделать, – вздохнул Олег, сжимая кулак, – обещаю.

      – Ага, – довольно кивнул парень. – Ну, тогда пошли на ладью. Нехорошо тебе, убивцу, на тризне живым гостевать. Ступай со мной.

      Попав на палубу, Середин понял, что по размерам торговый корабль все-таки «Икарус» превышал, причем весьма заметно. Раза в два в поперечнике и примерно на столько же в длину. В центре ладьи, естественно, находилась широкая крышка трюма, укрытая куском парусины; мачта из цельного соснового ствола лежала вдоль левого борта, вытягиваясь от носа до самой кормовой надстройки. То бишь, до сарая, замеченного ведуном еще с первого взгляда. Кормовое весло, или руль, выступало тоже у надстройки, но по правую сторону. Ближе к носу борт заметно повышался, с высоты до пояса поднимаясь до уровня груди. От борта до борта был натянут изукрашенный холщовый навес, под которым лежало несколько тюфяков и сидели две девушки лет по двадцать в темных платьях, с синяками под глазами и со спутанными волосами. Любовод, ступив на палубу, повернул к ним, поставил свою так и не выпитую кружку с ломтем копченой рыбы между тюфяков, поманил ведуна:

      – Идем, вещи положишь. Еды у тебя нет? Не протухнет? Припас лучше в носовой трюм кидать, там прохладнее.

      – А это что за бабы? – кивнул в сторону девок Олег.

      – Невольницы, – отмахнулся купец. – Взял полонянок немецких, дабы мужикам в пути не так скучно было. Коли заскучал в лесу, можешь побаловаться. Вот, сюда спускайся, там мешок сбрось.

      Люк в кормовой трюм оказался за «сараем». Ведун спрыгнул в небольшую, пахнущую пылью и мышами, каморку от силы три на три метра, с полками во все стены и грудой пеньковых канатов в центре, снял мешок, кинул его в угол к еще нескольким котомкам и запоздало подумал, что, закрой сейчас парень крышку – и окажется он в плену, в ловушке без окон и дверей. Но купец недобрых мыслей не питал – даже руку протянул, чтобы помочь выбраться, – и Олег окончательно уверился в правильности своего решения. Лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Пешком он еще наверняка нагуляется.

      – И куда мы теперь плывем, Любовод?

      – По Прпкше до Белой, там мимо Любытина во Мету выйдем, а уж она к самому Ильмень-озеру и приведет.

      – Долго это?

      – Да дня четыре потратим. Нам, главное, Любытин завтра спокойно пройти. Боярин, знамо, мыт истребовать захочет, да токмо я к нему торговать идти не хочу, потому и платить не стану. И ты с прочими ратниками тому должен стать порукой. Откель ты, кстати, колдун?

      – Я не колдун, Любовод, – покачал головой Середин. – Колдуны – это те, что магией своей прибыток получить желают. Себя поднять, других припугнуть, злобу свою черную на слабом сорвать. А я – так, ведаю кое-что в этом деле, да пользуюсь, коли нужда заставит.

      – Ведун,