Мимолетное чудо…. Ирина Мартова

дыхание, даже грозная баба Зина присела тихонечко на диван и, боясь пошевелиться, внимала рассказу внучки. Особенно Ваське понравилась одна большая марка, довольно редкая, очень яркая и немного помятая. Он сразу предложил Динке:

      – Давай меняться?

      Но Динка ни за что не хотела расставаться с этой своей красавицей, поэтому пообещала:

      – Я в городе еще одну такую поищу и следующим летом тебе привезу в подарок.

      На том и порешили.

      Конец августа подступил, как, впрочем, и всегда, неожиданно.

      Мама, приехавшая за Динкой, все никак не могла наглядеться:

      – Диночка! Ты ли это? Так выросла! А загорела-то как! Тебя и не узнать…

      Собрав сумки и чемодан, Динка вышла прощаться с Васькой.

      Он ждал ее у ворот. Радостно улыбаясь, девочка быстро подбежала к нему и остановилась, увидев его грустные глаза. Они помолчали. Оглянувшись на дом, зная, что мама уже ждет ее, Динка тихонько тронула Ваську за руку:

      – Ну, Васька, мне пора…

      – Ага.

      Он кивнул и опустил вниз голову. Он хотел стойко, по-мужски проводить своего нового друга Динку, но не очень получалось. Отчего-то противные слезы щекотали глаза и горло ужасно першило. Собрав в кулак всю свою волю, Васька посмотрел на девочку:

      – Ну, счастливо тебе.

      Его губы скривились то ли в улыбке, то ли в сдерживаемом всхлипе. Помолчав еще секунду, он вдруг спросил внезапно задрожавшим голосом:

      – Динка, а ты точно приедешь на следующее лето?

      Динка хотела засмеяться, но вместо этого отчего-то молча кивнула и как-то хрипло выдавила:

      – Приеду.

      Не сдержавшись, она все-таки заплакала. Сама не понимая отчего, она горестно всхлипывала и терла ладошкой глаза. А потом, словно вспомнив что-то, негромко спросила:

      – Васька, а хочешь, я тебе марку отдам? Сейчас? Хочешь?

      Васька отчаянно замотал головой, не глядя ей в глаза:

      – Нет. Не хочу. Лучше потом привезешь.

      И тут же с надеждой выдохнул:

      – Привезешь?

      И она, понимая, что не марка ему нужна, а она сама, благодарно шмыгнула носом:

      – Привезу.

      И он, и она, сами не понимая почему, чувствовали, что нынешнее лето навсегда останется в их памяти.

      Она уезжала.

      Встав на заднее сиденье коленями, Динка заплакала, не стесняясь мамы, и долго махала и махала рукой. Васька, поначалу побежавший за машиной, потом отстал, и его худенькая фигурка, удаляясь, становилась все меньше и меньше, пока совсем не скрылась за горизонтом.

      Ну что ж… Детство уходило.

      Динка становилась взрослой.

      Все будет хорошо…

      Наконец в избе все угомонились.

      Уснули взрослые дети, устало разметавшись на высоких пуховых подушках, сладко засопел в своей колыбельке полуторагодовалый карапуз Митька, за печкой, на широкой лавке, наконец угомонился старик-отец.

      Стало тихо-тихо.

      И в этой легкой, теплой, ночной тишине деревенской избы лишь слышалось, как потрескивают дрова в древней, еще прадедом сложенной