Денис Давыдов. Александр Барков

и степь-дороженька, она не широкая,

      Она не широкая —

      Шириною она,

      Эта степь-дороженька, она конца-краю нет.

      Да никто-то, никто

      По этой дорожуньке, никто пеш не хаживал.

      Никто пеш не хаживал —

      Только бегла по ней,

      По той по дорожуньке, вот конь-лошадь добрая,

      Вот конь-лошадь добрая;

      Да и вся-то она,

      Эта лошадь добрая, вот вся украшонная...

      Эти вольные удалые песни, звучащие среди необъятной, духмяной и благодатной сельской тиши, горячо полюбились Денису и запали в его чуткую душу на долгие годы.

      Не раз впоследствии он видел во сне утопающее в кипени белоснежных садов песенное село Грушевку, где поверху, на покатых холмах, в белых мазанках под соломенными крышами жили чубатые казаки.

      Лица они смуглого да румяного. Волосы у них черные и темно-русые. Взгляда они острого. Смелы, хитры, остроумны, храбры, горды, самолюбивы, пронырливы и насмешливы.

      Оружие их – ружья, пистолеты, копья, шашки и сабли.

      Болезней казаки мало знают, большей частью смерть их настигает в бою с неприятелем да от старости.

      Платье они носят парчовое, штофное и суконное, кафтан и полукафтан или бешмет. Штаны у них широкие, сапоги и шапки черкесские, опоясываются кушаками.

      Волосы на голове вокруг постригают, ходят с бородами. А некоторые из них оставляют только усы, бороды бреют.

      Жены у казаков лица круглого и румяного. Глаза у них темные, большие, собою они плотные и по большей части черноволосые. С чужестранцами неприветливы...

      В опрятных горницах казаков висели на стенах острые сабли в ножнах с затейливыми узорами на потускневшем серебре. Не раз виделись ему и спокойные могучие волы с крепкими рогами, степенно бредущие по степи с водопоя...

      Краса Белокаменной и приволье Бородина

      Как будто Диоген, с зажженным фонарем

      Я по свету бродил, искавши человека,

      И, сильно утвердясь в намеренье моем,

      В столицах потерял я лучшую часть века.

Денис Давыдов

      Полковник Василий Денисович Давыдов с семьей покинул в 1797 году благодатную, утопающую в зелени садов, звонкоголосую украинскую Грушевку и вернулся в Москву белокаменную; Москву, лепившуюся на холмах: посад к посаду, то вкривь, то вкось; Москву, росшую медленно и степенно, а не строившуюся по плану, разумно и помпезно, как гранитный, строгий, холодный Петербург; Москву шумную и хлебосольную, наполненную головокружительной сутолокой, надеждами, успехами и неудачами, весельем и грустью, роскошью и нищетой...

      Денису в ту пору исполнилось тринадцать лет. Он бродил по ближним и дальним улицам, бульварам и площадям. Бегал по узким глухим закоулкам, где в иных местах не разъехаться встречным каретам, с палисадниками возле деревянных домов, с неожиданными тупиками, ветхими сараями и нескончаемыми заборами.

      А сколько радости и восторга вызывали прогулки по кривым переулкам через Арбатскую площадь к рынку! Там он наблюдал простой люд. Мужики расхаживали в овчинных тулупах, с рукавицами, заткнутыми за пояс, в мохнатых шапках. Бабы повязывали головы длинными пестрыми шалями. Названия многих переулков казались Денису удивительными