Люди меча. Александр Прозоров

встречу?

      Они выпили, после чего боярский сын потянулся к пирогам, а хозяин закусил краснобоким яблоком:

      – Так что, боярин Андрей, много охотников нашлось Ливонские земли воевать?

      – Да нашелся кое-то, – кивнул гость. – Шуйский Петр Иванович пожелал волостников своих привести, и охотников из вольных смердов; дьяк Адашев Алексей с земель своих боярских детей привести пожелал; Зализа Семен Прокофьевич среди бояр Северной Пустоши кое-кого привести обещал; со Пскова отписали, что и среди них охотники схизматиков покарать найдутся; духовник царский Сильвестр самолично приехать и благословить на дело праведное также обещался.

      – Ага, – кивнул Росин, наливая еще по одному кубку. Уже сейчас, услышав названные гостем фамилии, он мог составить примерный расклад того, как окажется поделена Прибалтика после ее покорения, кто и что получит в результате предстоящей войны.

      С Зализой все ясно – опричник и порубежник северных земель, честно выслуживший себе там неплохое поместье рассчитывает по-соседски прирезать себе еще кое-что за счет Дерптсокого епископства, благо новые поместья окажутся недалеко, а коли не получится – так хоть добычу кое-какую домой привезет, и за рубежи ливонские беспокоиться перестанет. Немцам после начала настоящей войны станет не до разбойничьих наскоков.

      Дьяк Адашев, чье имя даже в двадцатом веке будет известно любому школьнику, явно рассчитывает наложить лапу на большинство орденских и епископских земель. Потому как к царю близок, и коли самолично целовальные грамоты на верность Ивану Васильевичу привезет, тут же и добытое на саблю выпросить сможет.

      Сильвестру, по той же причине, наверняка уже снится сан епископа всей Лифляндии.

      Псковичи, естественно, пеклись о коммерческом интересе.

      Петр Иванович Шуйский принадлежал к нелюбимому царем боярскому роду и собирался воспользоваться шансом, чтобы проявить себя перед государем и выслужиться из немилости.

      Оставалось непонятным только то, почему московский боярин приехал с этой историей именно к нему.

      – Мы так думаем, – отпил кислого, хорошо утоляющего жажду вина Андрей Толбузин, – никак не менее трех тысяч ратников соберем.

      – Хорошая цифра, – согласился Росин. – Три года назад мы ливонцев семью сотнями кованой рати встретили, и вырезали, почитай, до последнего.

      – То не Ливония на вас шла, – покачал головой опричник, – а дерптский епископ и сын Готарда Кетлера сотоварищи. И шли не воевать, а в набег короткий. Что встретили и положили их на лужском льду, за то честь вам, хвала и слава. А вот для серьезной войны семи сотен бояр мало.

      Он с достоинством осушил кубок до дна, неторопливо съел пряженец с грибами и капустой, после чего продолжил:

      – Как знакомцы и купцы сказывают, Рижское, Курляндское, Эзельское и Дерптское епископства все вместе способны выставить до четырех тысяч воинов. А коли стены всех замков и заставы оголят – то все шесть. Орден Ливонский, хоть и