Дикое поле. Александр Прозоров

поверх которой накинул отороченную горностаем алую суконную душегрейку. Глаза смотрели хитро, с прищуринкой, невольно вызывая в собеседнике ответную улыбку. Еще довольно молодой, лет тридцати, он наверняка получил воеводское место на кормление не за заслуги, а чьими-то хлопотами. Поскольку Шуйские уже давно жили в опале – получил несколько лет назад. Как это часто бывало, про ставленника крамольников, занимавшего не очень доходную, но хлопотную волость, забывали до тех пор, пока с делами своими он справлялся хорошо, жалоб на него много не шло, и мороки своему приказу он не доставлял.

      – Рад видеть, гости дорогие, – приложил он руку к груди и слегка наклонился. – Входите, откушайте с дороги, чем Бог послал. Эй, Мажит! Отведи обозников в трапезную стрелецкую, пусть покормят.

      – Слушаю, боярин. – Босой татарчонок лет пятнадцати, выкатившийся из-под небольшой скирды, вскочил на ноги, поклонился, и принялся махать руками, зовя смердов за собой: – Быстрее, быстрее идите, коли холодного жевать не любите. Обедали недавно в крепости.

      Бояре же, сняв шеломы, перекрестились и следом за воеводой вошли в дом.

      В трапезной две раскосые невольницы в легких сарафанах торопливо обмахивали стол тряпками. В воздухе висел сочный запах жаркого, отчего у гостей моментально засосало под ложечкой.

      – Сейчас, – усмехнулся в бороду воевода. – Сейчас пироги принесут. Так какими судьбами занесло вас в порубежные земли, бояре?

      – Милостью своей государь Иван Васильевич, – перекрестился Григорий Батов, – дай Бог ему долгие лета, даровал нам поместья на землях корочаевских. Туда и едем. Варлам, дай ввозные грамоты.

      Рыжий кудрявый витязь лет двадцати пяти раскрыл скромную холщовую сумку, свисающую с плеча, и протянул воеводе несколько свитков. Дмитрий Шуйский сдвинул их на край стола, освобождая место для блюда с пряженцами, потом принялся по очереди разворачивать:

      – Та-ак… По левому берегу Оскола… Боярину Григорию Батову…

      Он поднял глаза на гостей. Григорий поднялся, поклонился. Несколько секунд воевода всматривался в его лицо – голубые глаза, темно-каштановые прямые волосы, острый подбородок, проглядывающий сквозь редкую бороду, – потом спросил:

      – Старший, что ли?

      – Старший с отцом на старом поместье остался, Дмитрий Федорович, – поправил его гость. – Я второй буду.

      – Хорошо, – кивнул боярин Шуйский и взялся за второй свиток. – Земли корочаевские… Деревни Снегиревка и Рыжница, и между ними… Сергею Батову.

      Поднялся и поклонился, пригладив густую и окладистую не по возрасту бороду, боярин в бахтерце, удивительно схожий с братом.

      – Добрые места получил, – кивнул воевода и спохватился: – Вы угощайтесь, гости дорогие, не меня не смотрите. Обедали мы недавно. На снедь сию ныне и смотреть не могу.

      Потом развернул третью грамоту:

      – Земли корочаевские, по правому берегу Донеца… Боярину Варламу Батову…

      Поднявшийся