Песни мертвых соловьев. Артем Мичурин

смысла.

      Немного оклемавшись, я натянул ботинки, окинул напоследок печальным взором уплывшее из рук счастье и вышел за дверь.

      – Стоп, – рука охранника ухватила меня сзади за капюшон. – Босс, мальчишка уходит. Отпустить? – пробасил он в трубку.

      – Тщщщ, – поднес я к губам указательный палец. – Господин Хашим просил не беспокоить его. Он сильно расстроен. Очень сильно.

      – Опять, что ли, не фурычит? – шепотом поинтересовался охранник, указывая взглядом себе в район паха.

      – Угу.

      – Бля. А я отпроситься на завтра хотел, – задумчиво-растерянное выражение узколобой физиономии сменилось разгневанным. – Херово работаешь. Катись отсюда.

      Бедный идиот. Интересно, как скоро он сумел понять, насколько теперь свободен? И как долго прожил, прежде чем компаньоны Хашима сказали ему: «Херово работаешь»?

      Домой я вернулся злым как черт. Недовольство собой по дороге удивительным образом трансформировалось в злобу на Валета. Он-то меня ни разу к груди не прижимал. Только упреки да затрещины постоянно. И вот когда блеснул единственный лучик надежды, этот мудак опять все обговнял, подначил завалить Хашима – мой билет в светлое будущее. Паскуда, ненавижу.

      – Ну? – Валет оторвал взгляд от газеты.

      – Сделал, – огрызнулся я, швырнув куртку в угол.

      – Как прошло?

      – Зашибись.

      – Хм, – Валет отложил свое чтиво и скрестил руки на груди. – Ты чем-то недоволен?

      – Чем я могу быть недоволен? Говорю же – все за-ши-бись. Хашим мертв, шума нет, а я снова…

      – Что «снова»?

      – Ничего.

      На следующий день Валет подозвал меня и молча вручил тридцать серебряных – мой первый гонорар. Заказ уровня Хашима стоит не меньше пяти золотых, так что мне перепало десять процентов. Но тогда я этого не знал и радовался от души. Восемь монет тем же вечером были с размахом проедены всей шоблой в пекарне на Парковой.

      – Ладно, колись, – уже раз в пятый «закинул удочку» Фара, – откуда такие лавэ?

      – Да, – поддержал Репа, дожевывая булку, – мы – могила, ты же знаешь.

      – Замочил кого? – выдвинул Фара гипотезу.

      – Если Валет захочет, сам расскажет, – парировал я с достоинством. – А нет, так и мне трепаться ни к чему.

      – Ну ты жук, – усмехнулся Репа. – Две недели пропадает, хрен знает чем занимается, а потом начинает деньгами сорить, и слова не вытянешь.

      Пожалуй, именно тогда я почувствовал себя. Не хорошо, плохо или еще как, а просто – себя. Я ел на деньги, заработанные чужой смертью. Горячая сладкая булка в моих руках – вот во что я превратил Хашима. И мне это нравилось, определенно нравилось.

      Глава 3

      Тот раз был последним, когда мы собрались все четверо на Парковой. Два дня спустя Валет отозвал меня в сторонку и доверительным тоном поведал о насущных проблемах. Начал издалека:

      – Сколько мы уже вместе?

      – Кто? – спросил я.

      До сего момента склонности к подобным разговорам