Продолжение следует. Павел Комарницкий

вот что. Мы живы.

      – Я есть хочу вообще-то. Между прочим, в полете пассажиров положено кормить. Это известно даже нашему земному Аэрофлоту.

      – Давно бы так, – она смеется. – Нытье, Рома, никогда и никому еще не помогало.

      Кокон уже круто заворачивает вниз. Облака приближаются, вначале лениво, но с каждой секундой все резвее и резвее. Гаснут звезды, небо становится фиолетовым, синеет, голубеет. Ух! Мы пронзаем небольшое облачко, так что я даже успеваю заметить вихревой след. И легкий свист. Вот интересно, откуда свист?

      «Ну это же не Земля. Здесь нет нужды маскировать транспортный кокон так тщательно. Достаточно, чтобы полеты не мешали жителям»

      Свист исчез, скорость падает. Прямо под нами расстилается лесной массив. Массив – очень мягко сказано. Сплошное море тайги, от горизонта до горизонта, густо испещренное блюдцами-зеркалами маленьких озер. И над этим морем зелени – да еще и не зелени, цвет лесного покрова тут явно отливает синевой – там и сям торчат высоченные причудливые башни, да еще кое-где висят в воздухе безо всякой опоры некие штуковины, напоминающие плоские блины, поросшие тем же лесом. Ёкарный бабай, да это никак висячие сады!

      Я таращусь на это чудо, раскрыв рот, но рассмотреть толком не успеваю. Кокон стремительно приближается к одной из башен, явно недостроенной. Да, точно, один каркас, весьма похожий на недостроенную московскую высотку из цельнолитого железобетона – стен нет ни одной…

      Дальнейший ход моих мыслей был грубо прерван. Ирочка отстранилась, и вдруг сиденье подо мной исчезло, равно как и кокон. Я лечу турманом, ничего не соображая.

      «Сюда!» – это моя жена. Она уже влетела в недостроенную башню, маячит в проеме, складывая крылья. Я влетаю следом, неуклюже торможу крыльями, едва не падая.

      – Ну вот мы и дома.

      Ирочка непривычно серьезна. Гладит стену – светлый малахит с золотыми прожилками. Потолок жемчужно-белый, под ногами пушистый ковер невзрачного серого цвета – понятно, настройка выключена, помещение-то нежилое… Да еще на стенах красивые штуковины, и у края пропасти – а как еще назвать, если даже перил нету? – возле стен два высоких нефритовых вазона с переливающимися цветами.

      – Это мамин дом. А папин далеко отсюда, на севере, в полярной курортной зоне. Да, там курорт, не смейся. Только там сейчас живет одна наша родственница, а тут… В общем, тут будем жить мы. Вот тут я родилась, между прочим. Нравится?

      Я озираюсь. Нет, квартирка определенно ничего. Комнатка метров пять шириной, семь-восемь длиной. Потолок метра три с половиной. А там?

      «А там еще комната, и дальше еще одна. На три стороны – на север, запад и восток. Так что мы сможем постоянно любоваться и закатами, и рассветами. Тебе понравится, вот увидишь»

      Безусловно, закаты и восходы – это вещь. Да еще с такой высоты… Кстати, какой этаж?

      «Двадцать седьмой. А всего этажей в этой башне шестьдесят пять. Есть башни и по сто этажей, и даже больше»

      Я осторожно подхожу к краю. Ирочка насмешливо фыркает, и в голове у меня возникает картина – толстый кот, сидящий на шкафу,