Законы прикладной эвтаназии. Тим Скоренко

этаж. Лифтёр подчёркнуто смотрит в стену, хотя стоит лицом к клиентам.

      Номер 1215 – шикарный. Огромная кровать, великолепная ванная, две больших комнаты. Морозов всем доволен.

      «Прекрасно», – улыбается он Чжао.

      Чжао склоняет голову.

      «Моя задача – устроить вас как можно удобнее».

      Две недели – в таком номере. Одно удовольствие. Морозов считает себя вполне обеспеченным человеком, но крайне редко останавливается за границей даже в четырёхзвёздочных отелях. Предпочитает «три звезды»: лучше сэкономить, а затем потратиться на что-либо другое. Алексей Николаевич непритязателен.

      Чжао отпускает боя, давая ему на чай. Затем подаёт Морозову папку с документами.

      «Здесь ваше полное расписание и все предварительные материалы, – говорит он. – Завтра я заеду за вами в одиннадцать, вас устроит такое время?»

      Морозов кивает: «Конечно».

      «Вам необходим арендованный автомобиль сегодня или я могу приехать на нём же завтра?»

      «Я и сам могу арендовать машину».

      «Мы хотели бы взять расходы на себя».

      «Тогда я предоставлю вам чек, и вы его возместите».

      «С удовольствием, господин Морозов».

      Чжао вежливо прощается и выходит. Алексей Николаевич кладёт папку на стол, потом снимает пиджак и бросает его на кровать. Из кармана вываливается рекламка. Это буклет мемориала отряда 731: Морозов взял его со стойки.

      Он поднимает проспект и читает, как добраться до музея. От железнодорожного вокзала Харбина – на автобусе № 343 до конечной остановки, пригорода Пинфань. Всего пятнадцать километров, не более получаса езды. Надо поехать. Или до конференции, или после неё. Морозов ещё не решил. Вопрос в том, сколько времени займут поиски. Вероятность того, что они ни к чему не приведут, гораздо выше вероятности успеха. Но попробовать нужно обязательно.

      Он падает на кровать и раскидывает руки. С белого потолка на него смотрит сморщенное лицо старика из пятой палаты. Старик протягивает к Морозову руки, испещрённые точками от шприца, и что-то беззвучно говорит. Морозов закрывает глаза.

      «Я всё делаю правильно», – произносит он вслух.

      7

      Все конференции скучны. Когда-то Алексей Николаевич каждую командировку воспринимал как праздник, но теперь он постоянно думает о том, как же ему надоело произносить заученные речи перед совершенно одинаковыми людьми. Китайские студенты его раздражают отсутствием индивидуальности. Раньше, читая лекции в других городах Китая, Морозов не чувствовал этого так остро, как в этот раз.

      Ректор университета И Юн и доктор Дай Мэнфу (оказавшийся главврачом Первой больницы), в принципе, ничем не отличаются ни от Чжао, ни от сотни студентов, сидящих в огромной аудитории перед профессором. Морозова пугает странный, запрограммированный интерес любого китайца к своему делу. Китайский врач думает только о том, чтобы лечить; спортсмен – о том, чтобы заниматься спортом; математик – только о цифрах. Конечно, на самом деле всё обстоит иначе, но Морозов никак не может