Бозон Хиггса (сборник). Антон Первушин

предсказанье сбылось, пробил час, горе сигнусадеи,

      Призванный охранять, обернулся гонителем лютым,

      Земли трясутся, и нету спасенья на небе.

      Небо свернуло уж свиток, и ангел срывает печати,

      Вышел из моря дракон о семи головах, и раздались пучины,

      Рушатся тяжко на берег тяжёлые валы,

      Суша разверзлась, повсюду дымы от пожарищ,

      Пламя и лёд, лёд и пламя в стремительной битве,

      Горе, о горе, спасения нету, о сигнусадеи!

      Мощный Пророк, тот, кто не был услышан, сказал и иное:

      Годы забвенья минут, и настанет година спасенья,

      Явятся истиннолюди, восстанут из праха и пепла,

      Ждите, живите, храните запретное Знанье!

      Истиннолюди вернутся, возрадуйтесь, сигнусадеи!

      Пение смолкло. Сигнус резким птичьим движением склонила голову, заглянув в глаза Олегу. И в душу. Взгляд её был безмятежен и лишён какого-либо намёка на мысль. Широко развела крылья – под ними обнаружились человеческие руки, от локтя переходящие в крыло. Сдвоенный сустав? Впечатление от изящной женской кисти несколько портили длинные, никогда не стриженные ногти… А вот рана… рана зарубцевалась, кровь не течёт. Ускоренная регенерация?

      – Царевна, – позвал он. – Иди сюда, не бойся…

      Сигнус глянула непонимающе, неуклюже развернулась и прыгнула со скалы, распластав прекрасные свои крылья.

      – Понял? – Олег обернулся к Дитмару. – Сигнусы разумны.

      – Попугаи тоже разговаривают, – отмахнулся тот. – Зато теперь я уверен в своей правоте. Битва льда и пламени – вот ключ. На Землю рухнула очередная Луна. Человечество погибло, началась Новая Эпоха. Все эти сигнусы и сирены – жалкие мутанты, расы бессильных карликов. Мы же приуготовлены для встречи великанов…

      – Не так! – неожиданно резко возразил Иоанн. – Волшебная птица толкует совсем об ином. Разве не Откровение Иоанна Богослова слышали мы из её уст? А значит, Конец Света наступил, и Суд скоро состоится. Следовательно, не в аду мы, но в чистилище. Испытание сие…

      Святой умолк на полуслове – Зов напомнил о себе. И они пошли.

      На Никитскую яйлу перешли быстро. Олег каким-то шестым чувством нащупал, где некогда проходила Романовская трасса. Идти по разнотравью, утыканному редкими сосенками, было легко. Олег ни разу не сбился с пути, выйдя точно к Никитскому перевалу, где их ожидал сюрприз: спуска не было, а, наоборот, имелся двадцатиметровый обрыв, протянувшийся на неопределённое расстояние. Астроном глянул на Дитмара, мол, я же говорил. Немец извлёк из вещмешка моток тонкого вервия, напоминавшего стекловолокно, разрезанные кольца из сильно пружинящего опять же то ли пластика, то ли стекла – карабины, догадался Олег, – и гнутые заострённые штыри. Серебристые.

      – В связке ходил? – сухо осведомился Дитмар.

      Олег кивнул.

      – Будешь страховать, – распорядился фон Вернер и, вооружившись увесистым булыжником, принялся забивать в скалу первый крюк…

      Сперва спустили девиц,