Бозон Хиггса (сборник). Антон Первушин

раз уж развиднелось. Внизу угрюмо чернело заросшее сосняком ущелье Авунды. Саму гору глубоко рассекло продольными трещинами. На месте Гурзуфа не было ничего, кроме буйства ядовито-зелёной растительности. Там, где раньше находился Партенит, зиял глубокий кратер, тоже заросший сплошной «зелёнкой». Похоже, тут что-то неслабо жахнуло. И давно. Лишь Аю-Даг стоял незыблем. И море. Море всё так же играло солнечными бликами, как и столетия назад.

      Отчаянный крик, полный тоски и страха, донёсся из поднебесья. Три точки – белая и две чёрные, быстро приближались со стороны Бабугана. Приглядевшись, Олег понял, что одна из них – сигнус, и что сигнуса преследуют чёрные птицы. Похожие на громадных воронов, оперение отливает синевой, клювы – крупные, с зазубринами и сильно загнуты книзу. А сигнус… Холодея, он узнал Царевну-Лебедь. Откуда она здесь, почему?

      Птицы-загонщики – мельче сигнуса, но умны. Одна атаковала снизу, не давая жертве уйти вниз, в спасительные скалы, а вторая короткими чёрными пике пыталась ударить Царевну сверху, в основание шеи. Лебедь уворачивалась широкими плавными поворотами, и удары проходили мимо. Но вот «ворон» изловчился, сумел достать спину сигнуса когтями. Лебедь заложила вираж прямо над беседкой, снова закричала – и крик этот невозможно было вынести. Олег невольно зажал уши, тем более что и Зов в груди словно с цепи сорвался – требовал, повелевал: на запад! Прочь отсюда!

      – Дитмар! – Олег не узнал своего голоса. – Дитмар, стреляй! Что медлишь, стреляй!

      – Я не собираюсь тратить ценные заряды для спасения глупой птицы, – невозмутимо обронил эсэсовец.

      Оказывается, он, как и все остальные, тоже наблюдал за охотой.

      – Идиот! – Олег схватил немца за грудки. – Никакая это не птица! Сигнусы разумны! Стреляй, фашистская морда!

      Дитмар неуловимым движением освободился от захвата.

      – Дурак! Сопляк! – взорвался и он. – Да ты знаешь, куда нам сейчас? В ад! Пошёл вон, слюнтяй!!!

      – Перун великий, Велеса победитель, – напевный голос принадлежал нововоскрешённой. – Ты Ярило, податель жизни, и Воин, податель смерти. К силе твоей взываю, и на помощь Топора твоего уповаю, и на четыре стороны света поклон кладу…

      Тут чучело в кольчуге и вправду отвесило четыре низких поклона на все стороны света и замерло, выставив перед собой полусогнутые руки с нешироко разведёнными ладонями.

      В небе всё было плохо. Сигнус металась из последних сил, обнаглевшие «вороны» бросались на неё всё чаще. А между ладоней Ефросиньи что-то сверкнуло, ещё раз сверкнуло, и возник тугой клубок света. Олег почувствовал, что волосы на голове встают дыбом. Не от страха. Статическое электричество, понял он. Вроде даже искры в волосах потрескивают. Невольно прикинул градиент и напряжённость электрического поля. Это ж сколько вольт на метр? Да какое там вольт – киловольт, если не мега… Она же нас убьёт! Замереть, не шевелиться…

      Девица медленно завела руки за голову и плавным движением, словно баскетбольный мяч в корзину, отправила сотворённый сгусток плазмы в небеса. Астроном готов был поклясться, что видит эквипотенциальную