Медичийские звезды. Анита Польваре

Некто, чья тень так нагло мелькнула в мерцании оставленной Анной свечи у входа, осторожно, будто прекрасно зная сад и ориентируясь в нем ночью так же великолепно, как и днем, украдкой покинул лабораторию и свернул из-за кустов жасмина налево, словно зная, что там растет первое из так любимых хозяйкой сада персиковых деревьев, за которым можно безопасно укрыться в густом мраке ночи.

      Снова отперев дверь большим ключом, Анна нежно улыбнулась и зажмурилась. Ночь освежила ее, а поднявшийся с новой силой ветер наполнил верой и надеждами.

      – Ветры вы ветрующие, – прошептала Анна, вглядываясь в чернеющую мрачность неба, густо покрытого тучами. – Принесите нам милость, а не гибель. Мир, а не разрушение. Любовь, а не ненависть…

      Однако тут же она испытала постепенное нарастание тревоги, непонятной и пугающей тоски и даже страха.

      «Что же это со мной?» – с трудом восстанавливая дыхание, спросила Анна у самой себя. И поняла, что не может дать ответа.

      Ее тягостные размышления прервались, когда она ощутила на себе горячее дыхание и крепкие руки Дионизио, буквально возникшего перед ней из темноты улицы. Анна не сразу смогла разглядеть его лицо, до того неузнаваемым и чужим оно вдруг стало. Схватив ее за руку, он с силой увлек Анну в сад и навалился на дверь, стараясь поскорее захлопнуть. Анна же сумела несколько взять себя в руки, поэтому она вывернулась из крепких объятий своего возлюбленного и ухитрилась даже удержать дверь от резкого и грохочущего стука, с которым та желала привалиться к стене. Рассудок моментально подсказал, что произошло нечто из ряда вон выходящее, и что сейчас нужно трезвое рассуждение и не менее трезвое поведение, поэтому в который раз за сегодняшний вечер заперев дверь на ключ и хладнокровно спрятав его в карман, она вложила руку в ладонь Дионизио и приблизила лицо к его голове.

      Еле слышным шепотом Анна прошелестела:

      – Что?

      Дионизио поднял на нее тяжелый и отчаянный взгляд. Это был взгляд затравленного охотниками волка, который чувствовал неумолимое приближение смерти и пытался хотя бы на мгновение оттянуть тягостный миг:

      – Синьор Галилей в опасности!

      В этот момент ветка персикового дерева едва качнулась, словно с него вспорхнула небольшая птица, но так уж развивались события этого вечера и ночи, что никто не мог предугадать присутствия соглядатая во мраке сада, и поэтому легкие ночные шорохи так и остались для всех непознанными.

      Анна вопросительно смотрела на Дионизио, зная, что на него не стоит оказывать давление, что он соберется с мыслями и даст ответы на все вопросы. Поэтому она лишь взяла обе его руки в свои и крепко сжала, продолжая внимательно вглядываться в его искаженное болью лицо.

      – Письма… Письма… – от волнения тяжело дышал Дионизио. – Письма синьора, о которых я говорил тебе! Но они все знают! Меня ищут! Я не понимаю, –