Живи!. Владимир Данихнов

дверь.

      Под майкой давит в бок жестким уголком тетрадь наблюдений. Крадучись, иду на кухню. Вот что здесь есть: сложенная из кирпичей печь с остывшими углями в очаге, маленький круглый стол, три табурета и шкаф с прозрачными дверцами, полки заставлены кастрюлями, чашками и тарелками, в граненом стакане – ложки с вилками. В темном углу – груда угля, а в углу, куда сквозь круглое окошко, вырезанное в стене, падает свет фонаря, свален картофель. На столе масляная лампа, солонка и полбуханки ржаного хлеба. Нахожу в шкафу с посудой охотничьи спички и зажигаю лампу. Сев на табурет, бережно кладу тетрадь на стол. Перевожу взгляд на хлеб – зачерствеет ведь до утра. А я чертовски голоден. Перед прибытием в Лайф-сити мы перекусили галетами, запивая их колодезной водой, баллон которой обнаружился в сундуке Лютича, но разве этого достаточно? К тому же я совершенно не помню, когда ел раньше.

      Отрезаю ломоть, посыпаю солью и начинаю жевать. Соль крупная, серая, грубого помола, она щекочет нёбо и вкусно тает на языке. М-м… Наслаждаюсь. Неужели я забыл вкус соли? Переворачиваю страницы не торопясь, разглядывая вначале старые записи – обычные дорожные заметки. Я немного страшусь того, что увижу там, на последних страницах.

      Интересно, где здесь туалет? Когда я жил в гостинице, постояльцы ходили в специальную кабинку, оборудованную в стволе высохшего дуба. Но она далеко отсюда, да и предназначена только для жильцов.

      Ладно, потерплю.

      Открываю тетрадь с конца, ныряя как в омут – с головой.

      Не каждый третий, но каждый второй, увидев меня, скажет: ого! И подумает он: это хорошо, и действительно станет так.

      Что за бред? Я под градусом, что ли, был, когда писал? Да нет вроде, почерк ровный, буквы не пляшут, даже наоборот, слишком правильные. Хм, заглянем в середину.

* * *

      – Каса-атик, – сказала она мне.

      – Каса… – ответил я.

      – Что? – спросила она. – Что ты хочешь этим сказать, Влад?

      – Нашла каса на комень.

      – Но почему именно на «комень»?

      – Буква заблудилась, – говорю я и, натурально, начинаю плакать. – Заблудилась буква!

      Захлопываю тетрадь, утирая пот со лба. Что это?! Очередное утонченное издевательство? Кто-то подделал мой почерк и записал в личный дневник эту чушь? Я слишком рано расслабился, забыл, что я, скорее всего, в стане врага. Они хотят усыпить мою бдительность… но, боже, до чего нелепый способ они выбрали!

      Вновь листаю страницы. Чтение явно составленных безумцем предложений доставляет мне болезненное удовольствие.

      Вчера с Иркой слушали радио.

      Действующие лица: я (Влад), Ирка, радио.

      Радио: Говорит радио «Бубнеж»!

      Я: Диктор сказал «Бубнеж»?

      Ирка: Мухоморов объелся? Он сказал «радио «Рубеж»»!

      Радио: Сообщаем официально…

      Ирка: Пиво будешь?

      Я: Отрава это, а не пиво. Моча горного козла.

      Радио: По официальным источникам…

      Ирка: