Двойники. Ярослав Веров

сейчас ветерок кружит листик прямо над тобой, он хочет положить его тебе на коленки, открывай скорее глаза! – И студент выпустил листик. Серьезными, удивленными глазами Настенька смотрела, как большой ярко-желтый кленовый лист, медленно покачиваясь, опускался ей на колени.

      – Вот, Настя, хорошенько храни его, не выбрасывай. Это лист исполнения желаний, если очень чего-то хочется, ты пошепчи ему тихонько, ветерок услышит, прилетит и всё исполнит…

      Остановившись у дверей квартиры приват-доцента, дюк позвонил и, не дожидаясь, пока вечно заспанная и недовольная Пелагея затеется отворять, громко позвал:

      – Пимский, дружище! Отворяй, – да и толкнул двери. А они вдруг открылись.

      В узкой прихожей обозначилась квадратная, совершенно неуместная здесь фигура городового. И некий неприятный голос воскликнул:

      – Ба! Кого это занесло в наши пенаты! Какова персона!

      Дюк нахмурился.

      – Это что за шабаш? Где Пимский?

      – А вот про это, ваше сиятельство, мы у вас самих поинтересуемся, – ответил всё тот же голос. – Да вы проходите, ваше сиятельство. Митрин, пропусти дюка.

      Городовой отступил, вжавшись в стенку, и впритык пропустил дюка, после чего запер двери.

      В гостиной Пимского находились двое. Первый, высокий и жилистый, расхаживал по гостиной. Второй, плотного телосложения мужчина, сидел в невообразимом кресле Пима. Этот был дюку знаком: полковник жандармерии Кэннон Загорски. Он кивнул вошедшему Глебуардусу, нехотя встал, поклонился и снова погрузился в кресло.

      – Позвольте, господа, кто соблаговолит пояснить, что происходит? – потребовал разъяснений дюк. – На каком таком основании вы пребываете в доме моего друга, приват-доцента Пимского?

      – Мы, ваша светлость, – подскочил к дюку жилистый, – здесь исключительно по долгу службы.

      – С кем имею честь? – холодно осведомился Глебуардус Авторитетнейший.

      – Дюк, – подал голос Загорски, – позвольте полюбопытствовать – когда вы в последний раз видели Пимского?

      – Я не обязан давать отчет. Или вы мне докладываете, чем обязан, или я отсюда прямо к генерал-губернатору.

      – Ваше сиятельство, прошу вас с этим повременить. До выяснения некоторых обстоятельств. Да вы садитесь, садитесь, – суетился жилистый, пододвигая дюку второе кресло, – спешить не будем, куда теперь нам с вами спешить…

      – В самом деле, присаживайтесь, дюк, – поддержал того полковник. – Чайку выпьем. Эй!

      В комнату вошла Пелагея. Хотела было что-то сказать, но только торопливо перекрестилась.

      – Пелагея… э-э… Авдотьевна, этот ли господин изволил тут появляться давеча? – осведомился у нее Загорски.

      – Он самый, как есть. Являлсись сюда их сиятельства, да не токмо оне являлсись, много их тут быват…

      – О тех еще поговорим. А вот его ночью не припомнишь?

      – Как же, ночью они барина и приволочили, к самым дверям приташшыли.

      – А сюда не заходил ли?