Ты не слышишь меня (сборник). Наталья Нестерова

в асфальте.

      Мама обладала завидным чувством юмора и была неистощима на выдумки. В нашем доме постоянно звучал смех, и жизнь до болезни мамы мне помнится бесконечной веселой игрой. Конечно, по мере того, как я рос, игры усложнялись.

      Я был достаточно вредным и своевольным пацаном, но мама умела найти ко мне ключик. Помню, лет в десять мама будит меня утром, а я ни в какую не хочу вставать.

      Капризничаю и упрямствую:

      – А почему я должен вставать, когда мне хочется спать? Не буду одеваться и зубы чистить не буду! Ничего не буду!

      – Хорошо! – мирно соглашается мама. – Только я думала, что мы с тобой поиграем в игру: найди то, что не спрятано. В данном случае – твои шорты. Они на виду, но попробуй отыщи.

      Я вскакиваю и начинаю рыскать по комнате. Открываю ящики шкафов, заглядываю за диван.

      – Не спрятано, не спрятано, – улыбается мама. – На самом-самом виду.

      На помощь я призываю папу, и мы вдвоем кружим по комнате, мама смеется.

      – Иногда, чтобы узнать ответ, надо посмотреть на небо, – подсказывает мама.

      Шорты висели на люстре.

      Эта люстра со множеством хрустальных висюлек досталась от бабушки, папиной мамы, по наследству. Мама, кажется, не очень любила люстру, но разговаривала с ней:

      – Я тебя помою. Когда-нибудь. А может, пыль веков тебе дорога? Отлично, договорились. Подкопим истории.

      Мы редко смотрели телевизор, у нас находились более интересные занятия. Шарады, ребусы, головоломки, морской бой, а то и просто бой – подушками. Еще до школы я стал играть с папой в шахматы, а с мамой – в шашки. У меня были все настольные игры, которые можно было достать, и резались мы в них с большим азартом. Смешно сказать, я уже учился в институте, но иногда вечерами мы доставали потрепанные коробки с этими настольными играми, чтобы скоротать вечер.

      Когда я потребовал играть в карты, мама сделала круглые глаза и спросила папу:

      – Максик, карты – это ведь притон, разврат, ром и виски, алкоголизм, долговая тюрьма.

      – Ты преувеличиваешь, Нюрочка.

      – Неужели карты что-то развивают?

      – Если есть чему развиться.

      – А у нашего сына есть?

      – Посмотрим. Я предлагаю «дурачка» пропустить, начать с покера и затем перейти к преферансу.

      «Карточный» период был достаточно долгим. Мы играли на конфеты, на желание и даже на раздевание. Хитрая мама капустой нарядилась – в пять платьев, кофт и юбок. Мы с папой до трусов проигрались, а она восседала, прилично выглядя.

      Родители, полувсерьез, полудурачась, любили говорить обо мне как об отсутствующем персонаже.

      – Максик! Учительница в школе сказала, что наш сын выкрал из кабинета биологии скелет человека, а из кабинета директора – его пальто и шляпу. Нарядил скелета и поставил рядом с учительской.

      – Нет, Нюрочка, не верь. Наш сын не мог воровать. Это был какой-то хулиганствующий преступник.

      – Значит, надо в милицию заявить?

      – Непременно!

      – Напишем