Былины. Коллектив авторов

себе в палатушку.

      Говорит-то Опраксеюшка таки речи:

      «Уж ты гой еси, Идо́лищо, неверной царь!

      Ты поспеешь ты меня взять да во свои руки».

      Говорит-то ей ведь царь да таковы слова:

      «Я уважу, Опраксеюшка, ещё два деницька,

      Церез два-то церез дня как будешь не княгиной ты,

      Не княгиной будешь жить, да всё царицею».

      Рознемогся-то во ту пору казак да Илья Муромець.

      Он не мог-то за обедом пообедати,

      Розболелось у его всё ретиво́ сердце,

      Закипела у его всё кровь горячая.

      Говорит-то всё Илья сам таковы слова:

      «Я не знаю, отчего да незамог совсим,

      Не могу терпеть жить-то у себя в доми.

      Надо съездить попроведать во чисто́ полё,

      Надоть съездить попроведать в красен Киёв-град».

      Он седлал, сбирал своёго всё Беле́юшка,

      Нарядил скоро своего коня доброго,

      Сам садился-то он скоро на добра коня,

      Он садился во седёлышко чиркальскоё,

      Он ведь резвы свои ноги в стремена всё клал.

      Тут поехал-то Илья наш, Илья Муромець,

      Илья Муромець поехал, свет Иванович.

      Он приехал тут да во чисто поле,

      Из чиста поля поехал в красен Киёв-град.

      Он оставил-то добра коня на широко́м двори,

      Он пошел скоро по городу по Киеву.

      Он нашел, нашел калику перехожую,

      Перехожую калику переброжую,

      Попросил-то у калики всё платья кали́чьёго.

      Он ведь дал-то ему платье всё от радости,

      От радости скиныва́л калика платьицё,

      Он от радости платьё от великою.

      Ай пошел скоро Илья тут под окошецько,

      Под окошецько пришел к палатам белокаменным.

      Закричал же он, Илья-та, во всю голову,

      Ишше тем ли он ведь криком богатырским тут.

      Говорил-то Илья, да Илья Муромець,

      Илья Муромець да сам Ивановиць:

      «Ай подай-ко, князь Владимир, мне-ка милостинку,

      Ай подай-ко, подай милостинку мне спасеную,

      Ты подай, подай мне ради-то Христа, царя небесного.

      Ради Матери Божьей, царици Богородици».

      Говорит-то Илья, да Илья Муромець,

      Говорит-то он, кричит всё во второй након:

      «Ай подай ты, подай милостину спасеную,

      Ай подай-ко-се ты, красно мое солнышко,

      Уж ты ласковой подай, да мой Владимир-князь!

      Ай не для-ради подай ты для кого-нибудь,

      Ты подай-ка для Ильи, ты Ильи Муромця,

      Ильи Муромця подай, сына Ивановиця».

      Тут скорехонько к окошецьку подходит князь,

      Отпират ему окошецько коси́сцято,

      Говорит-то князь да таковы реци:

      «Уж ты гой еси, калика перехожая,

      Перехожа ты калика, переброжая!

      Я живу-ту всё, калика, не по-прежному,

      Не по-прежному живу, не по-досельнёму, —

      Я не смею подать милостинки всё спасеною.

      Не дават-то ведь царишшо всё Идолишшо

      Поминать-то он Христа, царя небесного,

      Во вторых-то поминать да Илью Муромця.

      Я живу-ту, князь – лишился я палат все

      белокаменных,

      Ай