Иринкино счастье. Е. А. Аверьянова

отчистила бархатную шапочку, снова пригладила прическу и отыскала в кармане другие перчатки.

      Милочка тянула немного в нос, стараясь казаться томной и таинственной…

      – Вы не находите?

      – Может быть, вальс-то и упоительный, кто его знает! – равнодушно ответил Лева. – Я в этом мало, признаться, понимаю, но зато лететь вверх тормашками вовсе не упоительно и не поэтично, а вы, кажется, уже испытали это сегодня, так зачем же еще раз повторять? – усмехнулся Лева.

      – Но почему же непременно вверх тормашками?! – обиженно проговорила Милочка, возмутившись прозаичностью своего рыцаря.

      – Да где же вам вальсировать под музыку, когда вы еще еле на ногах держитесь! – Он холодно поклонился и направился к выходу.

      – Куда же вы, Левочка, неужели домой уже?!

      – Да, домой, надоело что-то, да и обедать пора!

      Лева был не в духе и сам хорошенько не понимал, что, собственно, так сильно раздражало его.

      Как ни смешно, быть может, для его возраста, но случайная размолвка с Черным Жуком была очень неприятна Субботину, и теперь среди веселящейся компании на катке ему недоставало его маленького друга.

      «Какая противная эта Милочка! – почему-то подумал Лева совершенно неожиданно для себя, и вдруг решил еще более неожиданно: – А это хорошо, впрочем, что Иринка ей подножку дала!»

      III

      Ни на другой, ни на третий день Иринка не появилась на катке.

      Лева уже начал беспокоиться, здорова ли она.

      Как нарочно, у Дарьи Михайловны разболелись зубы, и она также последние два дня не приходила на гимнастику, так что мальчику и спросить было некого, как поживает Черный Жук.

      «Быть может, впрочем, Иринка теперь пораньше приходит, пока на катке никого нет?!» – подумал он и однажды нарочно забежал туда прямо из гимназии, не заходя домой.

      Но каток был совершенно пуст, и нигде не белел знакомый маленький капор.

      Лева пробежался раза два взад и вперед, и ему сделалось скучно.

      Огромная черная ворона сидела на шесте у самого входа на каток и, точно смеясь над ним или предвещая что-то недоброе, громко каркала на своем непонятном языке.

      Лева невольно вспомнил, как несколько дней тому назад они бегали тут вместе с Иринкой, и на изгороди сидела вот такая же большая черная ворона, и Иринка пресерьезно уверяла его, что у нее очень, очень дурной характер и что она завидует им.

      «Должно быть, и у этой дурной характер! – подумал Лева, и ему стало еще грустнее. – Вот что! – внезапно обрадовался мальчик. – Надо зайти к ней, а кстати, я узнаю заодно, как поживает Дарья Михайловна. Удивительно, право, как это мне раньше не пришло в голову?!»

      Лева закинул за спину коньки и, очень довольный своим решением, быстро направился к соседней улице, где жила Дарья Михайловна Фомина, его учительница гимнастики.

      Он застал Иринку одну в гостиной за круглым столом.

      Девочка что-то писала на доске, серьезно выводя большие печатные буквы.

      При его появлении она вскрикнула от неожиданности и густо покраснела,