Фатум. Том первый. Паруса судьбы. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский

скосил глаза: две бойницы вместо окон слепо таращились на речушку. Андрей заметил прильнувшие к ним испитые женские и детские лица. Они воровато, исподлобья зыркали на него, будто боялись чего-то.

      − Ну и народец… У-у… рожи убойницкие! − сквозь зубы цедил Палыч, покуда спрыгивали с лошадей и очищали лица от грязи.− И живуть-то… тьфу, срам. Голощапы − лапти каши просят. Енто ж нады, Андрей Сергеевич, змеи-то энти,− старик с опаской кивнул в сторону артельщиков и продолжал горячим шепотом: − Каждо Божье воскресение вместо церквы в кабаках отираются! Пируют и морды фабрют с матросней… И даже покупают кой-чо! Что ж за пичуги они таки небесные, вашескобродие?

      − Не чета нам − вольные они. Гулящие,− хмуро улыбнулся капитан.− Будет язык занозить. Покуда я разговор заведу… повываживай сперва коней, а уж потом привязывай. Гляди, как пахами пышут.

      Денщик удивленно поднял брови, посмотрел на своего господина и обиженно пробубнил в моржовые усы:

      − Ученого учить, что топор тупить. Ступайте с Богом. Справлюсь.

      Подойдя к угрюмым артельщикам, Преображенский сухо кивнул им и строго осведомился о человеке, которого они сыскали на тракте.

      Одна рыжая бородатая голова с кольцом в ухе лениво повернулась. Оловянные глаза из-под навеса ржаных бровей на мгновение уставились на морского офицера. Выпуклые и пустые, они были столь близко, будто он, Преображенский, смотрел на них сквозь лупу, до брезгливости ясно видя кровянистые нити на белках и желтоватый налет, скопившийся в узгах век. Не выпуская изо рта дымившуюся трубку, голова безмолвно указала глазами в сторону.

      Не из смутливых был капитан, но этот немигающий рыбий взгляд смутил-таки. Андрей Сергеевич нервно дернул коленом и с гадким осадком на душе отошел прочь.

      Глава 3

      Там, куда указал Рыжий, на отшибе стояла зарывшаяся в землю хибара без дверей и окон. Не изба, а охотничий скрад, кои рубят зверобои на солянках.

      Капитан пригнулся и легко скользнул в черную пасть норы, ведущей куда-то в яму.

      − Кто тута? − прозвучал вдруг из мрака слабый голос.− Ты, капитан?

      − Угадал. Кто такой будешь? Зачем звал?

      Где-то сбоку от офицера раздался шорох. Преображен-ский выхватил из-за пояса пистолет, замер. Постепенно глаза Андрея привыкли, глухая темнота сменилась дымным сумраком, и он наконец разглядел сажевый силуэт человека, лежащего на грубо сколоченных нарах. Капитан хрустнул золой, подошел к нему, заткнув за пояс пистолет. Из-под ветхой рогожи на него глядело бледное лицо с безумным, остановившимся взглядом. Преображенский явственно ощутил на лбу холод пота; сделав последний шаг, он присел рядом с умирающим. Глаза незнакомца скосились на сидящего в ногах офицера. В них едва теплилась последняя искра сознания.

      − Я − Преображенский. Ну?! − капитан сурово глядел на казака.

      Рвань дрогнула, зашевелилась, раздался удушливый кашель.

      − Крестик у тебя должен быть… на груди особливый,−просипел часто прерывающийся голос.− Покажь,