Фатум. Том первый. Паруса судьбы. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский

тот самый швейцар, что провожал князя. В шагах четырех он замер и склонился в небрежном поклоне. Затем с хозяйской непринужденностью опустился в кресло, и холодные глаза встретились с напряженным взглядом Аманды.

      − Я слушаю вас, Пэрисон,− тихо, сквозь зубы сказала она, брезгливо дрогнув верхней губой. Голос звучал отрешенно, точно она говорила сама с собой.

      − Вы удивляете меня, мисс. Это я вас слушаю,−Нилл Пэрисон застыл в кресле: голова величественно поднята, плечи отведены назад.

      Леди молчала. Прошла минута, другая…

      − Куда поехал русский? К старому болтуну? Пакет у него? Когда он собирается покинуть Петербург? Да не молчите же вы! − человек в кресле жестко стрелял вопросами, не отрывая колючих глаз от молодой женщины.− Или вы решили опустить занавес, не попрощавшись со старыми друзьями?

      Он внезапно поднялся, пугая оскалом крупных, неровных зубов. Аманда крепче сжала крест Осоргина. Она давно прекрасно знала: такая улыбка не обещает ничего хорошего.

      − Послушайте, мне всё надоело. Сколько можно? Сначала Рим, потом Брюссель, Париж, теперь Петербург! Я устала, устала, слышите?!

      Ее серо-голубые со льдинкой глаза закрылись, но спокойствия и гордой уверенности как не бывало. Когда, после секундного раздумья, она вновь распахнула глаза, в них было лишь немое страдание и боль.

      − Если вы хотите знать мое мнение о вас,− Пэрисон невозмутимо разглядывал свои холеные ногти,− то…

      − Мне на него плевать… − не скрывая отвращения, отрезала леди и, отойдя прочь от окна, подобрав ноги, села на разобранную кровать.

      − Вот как? − «швейцар» повернулся к ней, голос его отдаленно напоминал сопение линкольнширской волынки.− И так говорит благовоспитанная дама − дочь лорда Филл-мора?

      − Не смейте трогать имени отца, Пэрисон, вам до него далеко, как до шпиля Биг-Бэна.

      − О, не спорю. Так же, как и до казематов королев-ской тюрьмы, где он четвертый год вспоминает о своей ненаглядной дочке.

      − Да как вы смеете!

      − Смею,− мелкие глаза зло блеснули на красном, точно распаренном лице.− Довольно мне говорить о возрасте и благородстве вашего отца! Седина никогда не мешала Джеффри Филлмору быть негодяем.

      Леди Филлмор, в родословной которой было без счету славных рыцарей, перед которой склонялись знатные фамилии и «мели землю перьями своих шляп», вдруг почувствовала железные объятия Фатума…

      Задыхаясь от отчаяния, она схватила с консоли фужер с недопитым токайским, но он запрыгал в ее руке, и золотистое вино пролилось на голубую поляну персидского ковра. Она как-то враз сникла, подтянула колени к подбородку, уткнула лицо в ладони, часто вздрагивая всем телом.

      Однако Пэрисон был неумолим, как кромвелевский26 палач:

      − Будьте благоразумней, леди! Иначе − пеняйте на себя. Впрочем, если вас не казнят, а бросят в Тауэр к старому кроту Филлмору, пособнику Бони27, это будет высокой милостью. Вам сие улыбается? А между тем, моя дорогая,−барон рассыпался

26

      Кромвель, Оливер − протектор республики Англии, Шотландии и Ирландии (1599−1658). В правление Карла I Кромвель сделался душою парламентских войск и разбил королевские войска. После взятия в плен короля содействовал его казни. Кромвель был ярым пуританином, отличался жестокостью и железной волей. При нем пуританская секта получила полное большинство. (Прим. автора).

27

      Бони − тоже одно из прозвищ Наполеона Буонапарте. (Прим. автора).