Яд Горькой Любви. Анастасия Леманн

брат, ты что не читала? Да и он сам! Все из осетинской группировки!

      Галку понесло. Она принялась делиться со мной своими криминальными познаниями и сплетнями из СМИ, а я молча пыталась влезть в слишком узкое платье. Да, оно было шикарным, с этим не поспоришь, и смотрелось на мне, как влитое. Только, распустив волосы и попытавшись улыбнуться, я ощущала, как это красивое стоящее умопомрачительных денег платье, давит мне. Сжимает. Причиняет боль, и мне хочется плакать, хотя я держусь изо всех сил. Я давно разучилась рыдать. Смысл? Никто не пожалеет. Кроме Гали и родителей никого нет, та некогда яркая, насыщенная жизнь, унесла всех, друзей, подруг, которые казались ими, а не хотели быть.

      – Саш, ты прекрасна! -завороженно произнесла подруга.

      Я смотрела на себя в зеркало и не двигалась с места. Платье правда было потрясающим, спору нет. Пригладив разлетевшиеся волосы, я сделала несколько шагов назад. Желание, поскорее его снять не покидало ни на секунду.

      – Какая ты красивая, Саш!

      Галя обняла меня, а я крепко сжала руку подруги. Столько вместе прошли и уж точно, я не представляла свою свадьбу, пусть и уже не первую без нее и родных.

      – Даже представить не могу, что тебя в этот день со мной не будет! -шепотом произнесла я.

      – Сама не могу! В голове не укладывается!

      В дверь постучались, и я с ненавистью бросила взгляд на нее.

      – Вы готовы, Александра?

      – Войдите! -сквозь зубы произнесла я, заранее зная, что позади противной Киры, будет целая вереница таких же не менее противных модельеров и портних.

      Пора привыкать, Саша, у тебя началась новая жизнь, надеюсь ты выдержишь, ты должна, ты же сильная.

      [ТИМУР]

      – А она красивая!

      Я с презрением еще раз посмотрел на фотографию и разорвав ее на мелкие кусочки, выбросил за стекло.

      – Оставайся в машине!

      Натэлла схватила меня за руку. Ее длинные тонкие пальцы с километровыми ногтями, больно впились в кожу.

      – Боишься, что нас увидят?

      – Прекрати! Сиди здесь, я сказал!

      Никогда так быстро не шел к отцу, никогда его так не ненавидел, как сейчас. Послав характерным жестом в приемной его Мальвину, которую, он трахает, с пинка открыл дверь в кабинет. Отец пребывал один, о чем я жалел. Хотелось фейерверка, шоу, чтобы летели стекла, и все знали, что я вытворил что-то новое. Сжав кулаки, прошел к столу и тут же плюхнулся в кресло, закинув ноги на стол. Лицо отца поменялось, но он держал себя в руках, знал, что это слишком, даже для меня.

      – Я, как полагаю, ты так выражаешь свою благодарность мне или это все- таки протест?

      Пытался успокоится. Он издевался. Причем конкретно.

      – Благодарность? Ты называешь благодарностью, женить меня на шмаре, которая погрязла вся в догах и хочет с помощью нас поправить свое материальное положение?

      – Ну она весьма не шмара, симпатичная девушка, биография, конечно, оставляет желать лучшего! Если ты не будешь распространяться, никто ничего не узнает!

      – То есть, ты такой ценитель нашего рода и нашей семьи, впустишь голытьбу? Шлюху?

      Отец ударил ребром