Штопальщик времени. Роза Хуснутдинова

недоумением спросила моя сестра, учившаяся в уфимском техническом институте.

      – Это успокаивает, – объяснила ей казашка.

      Утром, как обычно, мы проспали время подъёма. Чтобы не опоздать, выйдя из общежития, тут же подошли к такси, стоявшему возле дома, и сказали водителю, куда ехать.

      Следом за нами из дверей общежития вышел эстонец, тоже направился к такси.

      – Поедет отдельно, в своём такси, – сказала казашка, – держит дистанцию!

      Пока ехали, за Савеловским вокзалом увидели красные транспоранты на серых стенах угрюмых зданий по обеим сторонам улицы. В Москве готовились к очередной годовщине Октярьской революции.

      На Площади Восстания, где находилось здание курсов, его такси остановилось первым. Эстонец успел выйти из своей машины, подойти к нашей и открыть нам дверцу.

      – Доброе утро! – вежливо улыбнулся он.

      Мы тоже поздоровались и направились к дверям здания.

      – Хочет показать, что он Европа, а мы Азия! – шепнула казашка.

      – Нет, просто вежливый человек, он нам симпатизирует, – поправила я, – ему нравится, что мы тюрчанки, а он – лив.

      – Что ещё за лив? – удивилась казашка.

      – Раньше эстонцы назывались ливами.

      Мы нырнули в тёмное здание курсов. Сегодня там должны были показывать фильм Микеланджело Антониони «Красная пустыня».

      1970-е гг.

      Ведьмы

      Они встретились вечером на широкой улице среди громадных зданий в центре города, возле телеграфа, магазинов «Подарки», «Парфюмерия» и новой двадцатиэтажной гостиницы «Националь».

      Одна недовольно постукивала маленькой лакированной туфелькой по громадной ступеньке у выхода из телеграфа, другая в такт ей водила бронзовой туфлей по неровному асфальту и щёлкала замочком сумочки.

      – Мне надоел этот египетский зал, египетские статуэтки и льготные поездки в Сирию, Ливан, Египет! – сказала первая.

      – А мне надоел бухарский Токи-Заргарон, самаркандский Шах-и-Зинда, Хива и Куня-Ургенч!

      – Мне надоело разговаривать с Вильямом Сарояном, Абигом Авакяном, Мартиросом Сарьяном и Грантом Матевосяном!

      – А мне надоел Басё, Акутагава Рюноскэ и «Тысячекрылый журавль» Ясунари Кавабата!

      – Мне надоели Кижи, Норильск, дикий Уссурийский край и Камчатка!

      – А мне надоел Лувр, Темза, синее небо Италии и площади Испании!

      – Мне надоел этот центр, этот телеграф, универмаг, «Парфюмерия», «Подарочный» и это «Артистическое кафе»!

      – И мне надоели! И мне!

      В тот же миг со ступенек телеграфа взмыли вверх две ведьмы, одна поменьше, вторая побольше. Первая – в клетчатых брюках, в синей мохеровой кофте, с золотыми браслетами в ушах, носу и щиколотках, вторая – в вельветовом платье огненного цвета, бухарской вишнёвой безрукавке, чулках в резиночку и в стоптанных бронзовых туфлях со сбитыми каблуками.

      – Где наше любимое капустное поле? – завопила первая, проносясь над тёмными крышами домов.

      – Где